Сагастр прищурился. Не дождавшись ответа, продолжил. – Всего делов! Избавь себя от этого униженного, неподобающего твоему статусу и происхождению, положения! От неудобства, наконец! – последнюю фразу наследник взвизгнул, сорвавшись на фальцет. И, уже более сдержанным тоном, добавил. – А своего сына от томительного ожидания. Престол Соул, мама…
– У меня… нет… сына, – прохрипела висящая над полом женщина, и в тусклых, запавших глазах ее мелькнула ненависть, – нет наследника.
– Вот как ты заговорила, мама… Ты ведь мать мне, черная дыра тебя подери!! – Сагастр опять сорвался и стукнул кулаком по панели, с которой взлетели в воздух две оставшиеся крупинки сиреневого цвета. Крупинки медленно закружились, а потом застыли в воздухе. – Престол императора Соул – мой по праву.
– У меня. Нет. Наследника.
Твердый, как атоллы Соул, тон, сталь почти угасших глаз, вспыхнувшая серым огнем, напоминающая холодную сталь взгляда самого наследника, упрямо задранный подбородок, – все говорило о том, что императрица умрет, но не передаст сыну престол Соул.
А если увеличить напряжение?
Вместо ожидаемой муки изможденное, изуродованное пытками лицо озарилось усмешкой. Бывшая императрица сошла с ума?
– Они идут. Уже почти… Здесь. Идут. За тобой. Народ спасет свою императрицу.
Императрица торжествовала.
И, похоже, справедливо.
Сначала Сагастр решил, что мать опять бредит. Что у нее что-то со слухом. За время, проведенное в этой комнате с серыми хромовыми стенами, с ней нередко случались галлюцинации. Она говорила с покойным императором, с сестрами, с друзьями. Нередко звала на помощь. Но ни разу не попросила пощады. Ни разу.
И то, что мать не сломали ни сладкие обещания, ни пытки, заставляло Сагастра сатанеть.
Под окном отчетливо нарастала волна гула, с каждой секундой обретающая форму. Теперь и Сагастр слышал.
– Свободу императрице Соул!
– Свободу императрице!
– Она где-то здесь!
– Подонок слишком труслив, чтобы убить ее…
Сагастр в последний раз взглянул в лицо матери.
– Твое последнее слово, мама?! Хочется жить?
Но императрица не слышит его.
*
На хрупкой грани забытья и реальности, перед серыми стальными глазами мелькают широкие коридоры дворца. Слишком низкие поклоны подданных, их чересчур натянутые улыбки пугают неестественностью. Но больше всего пугает непривычный запах. Этим запахом встретили императрицу Соул родные стены после возвращения с Земли. И в низких поклонах, бегающих глазах и улыбках, в повисшей в воздухе тишине ей слышится угроза.
Угроза, повисшая над родной планетой. Угроза, сжимающая когтистые лапы над супругом, блистательным императором Планеты Семи Лун. Соул.
На космодроме, вместо
