плачь великъ в граде, а не радость… за умноженье безаконии наших … в праздникы… въ праздникъ Бориса и Глеба, еже есть праздникъ новыи Русьскыя земля. Сего ради пророкъ глаголаше: «Преложю праздницы ваши в плачъ и песни ваша в рыданье». Сотвори бо ся плачь великъ в земли нашеи, опустеша села наша и городи наши, быхом бегаючи пред врагы нашими. Яко же пророкъ глаголаше: «Падете пред врагы вашими… и побегнете… и будеть земля ваша пуста и двори ваши пусти будут…»… «Идеже множьство греховъ, ту виденья всякого показанья». Сего ради вселеная предасться… Подобаше нам «преданым быти в руки языку странну и безаконьнеишю всея земля»… Рцемъ по оному разбоинику: «Мы достоиная, яже сдеяхомъ, прияхом»… Яко створихом, тако и стражем. Городи вси опустеша, села опустеша… «не по безаконью нашему створи нам…». Тако подобаеть благому Владыце казати не по множьству греховъ… (222–224, под 1093 г.).
Семантика отрывка. Приводим не все летописное поучение по поводу нашествия половцев на Русь, а лишь отрывки из него с шестью библейскими цитатами (Книга пророка Амоса, гл. 8, стих 10; Книга Левит, гл. 26, стихи 17–28; Послание апостола Павла к римлянам, гл. 5, стих 20; Книга пророка Даниила, гл. 3, стих 32; Евангелие от Луки, гл. 23, стих 41; Псалтырь, псалом 102, стих 1033.
В данном случае не так уж важно, какой «сюжет» образовался из серии библейских цитат, а интересно другое. Летописец повторял некоторые слова и выражения из использованных им цитат уже и в своем тексте. Например, в цитате говорилось: «Преложю праздникы ваша в плачь и песни ваша в рыданье»; соответственно летописец стал высказываться фразеологически похоже: «бысть плачь великъ в граде, а не радость … в праздникы … сотвори бо ся плачь великъ…». В другой цитате говорилось: «Падете пред врагы вашими … и побегнете … и будеть земля ваша пуста и двори ваши пусти будут…»; и летописец соответственно выразился: «в земли нашеи … опустеша села наша и городи наши, быхом бегаючи пред врагы нашими… Городи вси опустеша, села опустеша». Далее, в иной цитате говорилось: «Идеже множьство греховъ, ту виденья всякого показанья»; и летописец тоже использовал это словосочетание: «Тако подобаеть Владыке казати не по множьству греховъ…» Далее следуют еще цитаты: «преданым быти в рукы языку странну и безаконьнеишю…»; «не по безаконью нашему створи нам»; и слова «преданый» и «беззаконье» стал употреблять летописец: «Сего ради вселеная предасться… за умноженье безаконии наших…». Наконец, последняя цитата: «Мы достоиная, яже сдеяхомъ, прияхом…»; и летописец тут же подхватил форму высказывания: «Яко створихом, тако и стражем».
Подобранные библейские высказывания, несомненно, служили для летописца чем-то вроде повествовательного образца, подсказывавшего то после цитаты, а то и перед ней, в каких понятиях, выражениях и формах вести рассказ о современных летописцу событиях. К этим цитатамобразцам летописец относился достаточно свободно, переосмысляя их и, в частности, по-иному применяя эпитеты, взятые из цитаты. Например, летописец вольно процитировал
