с одним человечком – он тебя к двум будет ждать. Мне этот адресок и человечка дали по очень большому… Ну, скажем, знакомству. Или, скажем, из большущей любезности. Понял?
– Нет, – честно сказал Хруст. – А что за человечек-то? И кто его тебе дал?
– Кто дал – это тебя не касается. Это не твоего ума дело, – с каким-то непонятным раздражением отмахнулся полковник. – А вот человечек… Это, Ваня, не простой человечек. Это…Если брать экспертов, так это – все экспертам эксперт. Так мне сказал тот… кто дал. И я ему верю. Понял меня?
– Понял. Так что мне ему сказать?
– А ты ему ничего не говори. Ты его послушай. Он без чинов особых, там, ихних, без званий, но… Если он не сможет ничего путного сказать, тогда пэ-пэ. Тогда можем всех академиков в жопу себе засунуть.
– Вот так? – с едва приметной усмешкой спросил Хруст.
– Вот так, – без тени усмешки, твердо сказал Рубцов. – Человечка этого зовут, – глянул в листок, – Шнеерзон Израиль Моисеевич. Мужик он, говорят, ершистый, с характером, так что ты уж поаккуратнее, – он подвинул листок к Ивану.
– Что ему можно говорить? – спросил Хруст, взяв листок со стола и сунув, не глядя, в нагрудный карман пиджака.
– Всё, – не раздумывая, сказал полковник, и заметив легкое удивление Хруста, твердо повторил, – всё. Даже то, что ты, может, мне сейчас не говоришь. Он уже в теме, на вскрытиях в морге не был, но все снимки у него, так что… Если уж согласился встретиться с опером, то может, хоть какая-то зацепка и появится.
– А что, он нас не любит? – полюбопытствовал Хруст. – Сидел?
– Да нет, – отмахнулся Рубцов, – просто он пустобрехством заниматься не станет, и раз уж согласился на встречу, то может, что-то там и углядел. Во всяком случае, – заключил он, – кроме этого у нас с тобой ничего по сути дела-то и нет. Так что, давай.
– Даю, – кивнул Хруст, встал и двинулся на выход.
– Постой, – окликнул его полковник.
Хруст остановился, развернулся, а полковник тоже встал, вышел из-за стола и подошел к нему почти вплотную.
– Вот еще что, Ваня, – негромко сказал он. – Мне тут намекнули… Словом, дали знать, что с тобой хочет встретиться кто-то от Соленого. Или сам Соленый. Так ты… – он замялся.
Хруст поднял бровь и восхищенно вытаращил глаза на Рубцова.
– Ну, и связи у вас, таищ полковник. Сам Соленый…
– Ты дурака-то не валяй, – строго, но все так же негромко оборвал его Рубцов. – Ты… Я тебе этого, кончено, не говорил, но ты, если подкатят они, не ершись, а… Встреться. Поболтай. Он знает, что ты никогда под него не ляжешь, так что…
– Ему тоже все фишки раскрыть? – осведомился Хруст.
– Ему ничего не надо раскрывать, тем более, что… Раскрывать-то нечего, – вздохнул полковник. – Зашевелился он, конечно из-за Копчика. Непонятки на его земле ему не нужны. Все, что знаешь ты, знает и он, так что ничего из тебя тянуть не будет, да и… Нечего тянуть. Но может статься, он знает что-то, чего ты не знаешь. Поэтому просто послушай. Тут ведь их интересы могут в чем-то и
