задышал и открыл глаза.
Ингмар отвел от лица маску и сел, опираясь на обе руки. Посмотрел на кислородную подушку, на Лоцмана и с виноватым видом растянул в усмешке посеревшие губы.
– Не положено потчевать тебя байками о других Лоцманах и Хоз… – он поперхнулся. – Строго-настрого запрещено, сам видишь. Доброй ночи. – Северянин поднялся на ноги, миновал строй малахитовых чаш с цветущими розами и пропал из виду; шелест шагов потонул в нескончаемом пении Замка.
Лоцман был сбит с толку. Что за ерунда? С чего это актер не имеет права поведать о самом интересном? Надо же – у Ингмара прежде был другой Лоцман и даже не Богиня, а Бог. Кто бы мог подумать. Обидно: оказывается, я на удивление мало знаю о своих актерах – да и обо всем остальном тоже. И это называется охранитель мира…
– Лоцман, – вздохнул нежный голос.
Он вскинулся, заозирался. Красавица в черной полумаске выступила из-за усыпанного белыми цветами куста. Взамен разорванного кимоно на ней было зеленое платье из плотной материи, однако ноги остались босыми, а на голове поблескивала самоцветами знакомая диадема. Слава Богине – она пришла!
– Слышала я, как ты расписывал меня Ингмару, – начала она. – Спасибо, что не приврал. – Женщина печально вздохнула. – Я не такая уж стерва, как тебе показалось. Мучить актеров – бесчеловечно, понимаю… но тяга к жестокому сидит во мне, она порой сильнее, чем… – красавица с трудом подыскала верные слова, – чем добрые инстинкты. А сегодня все как-то не так, я сама не своя… Лоцман, – она протянула руку, пригладила его густые, соль с перцем, волосы. – Мой бедный седой Лоцман. Прости; мне очень неловко за сегодняшнее.
Он поймал ее запястье и придержал, вглядываясь в загадочное, полускрытое черным шелком лицо.
– Зачем тебе маска?
– Прятаться.
– От кого?
– Дурацкий вопрос, – она недовольно повела плечами, и Лоцман поспешил спросить о другом:
– Кто ты?
– Хозяйка.
– Второе «Я» нашей Богини?
Женщина прищурилась; он уловил движение длинных ресниц в прорезях полумаски.
– Напрасно Ингмар наболтал тебе лишнего… – протянула она. – Согласна: второе «Я».
– То есть тяга к жестокому в первую очередь сидит в Богине? – уточнил Лоцман, озабоченный будущим своих актеров.
– Ну-у… можно сказать и так, – неохотно признала Хозяйка. – Ведь мы с тобой – ее воплощения.
– Замечательно, – хмуро бросил он. – Великая честь – воплощать в себе такую злыдню.
– Не богохульствуй! – возмутилась женщина.
Лоцман продолжил расспросы:
– А почему ты не появлялась раньше?
– Хозяйка всегда скрывается от обитателей мира, – отозвалась она холодно. – И от Лоцмана тоже.
– Отчего же сегодня вышла? Стало невтерпеж?
Она выдернула руку из его пальцев. Гордые губы сурово сжались, женщина
