тесные улочки сходили на нет, вот-вот должны были показаться поля и рощи, окружающие Стоун-Темпл.
И вот они въехали на узкий горный серпантин, ведущий к их дому.
– Дома нас поджидает Уош, – сказал Мейкон шутливо-неодобрительным тоном.
– А мне-то что за дело?
– Да вы же как Бонни и Клайд с того самого дня, как впервые встретились. Зуб даю, тебя огорчило, что он не приехал со мной забирать тебя из больницы. Будь я юной девицей, и сам расстроился бы, если бы мой дружок не встретил меня после выписки.
– Никакой он мне не дружок, – покраснела Эйва.
– Предпочитаешь слово «возлюбленный»? Но разве современная молодежь так выражается? Звучит несколько старомодно, не согласна? – Он игриво пихнул дочь локтем. – Я ж у тебя старикан, и все такое. Не надеешься же ты, что мне удастся идти в ногу со временем? Это вы, нынешние, молодые да ранние, словно… – Мейкон запнулся, затем рассмеялся. – Хотел пошутить, да слово не могу вспомнить.
– А знаешь почему? – краешком губ усмехнулась Эйва.
– Почему?
– Потому что ты – старикан. – Она в свою очередь пихнула его в бок, и оба расхохотались.
Выехали за город. Улицы, запруженные людьми, исчезли, уступив место сельским пейзажам, горам, деревьям и небу, чья яркая послеполуденная синева уже начинала тускнеть, намекая на близость вялого заката.
– Эйва! – заорал Уош, едва она вышла из автомобиля.
Он, его бабушка Бренда и Кармен стояли на крыльце. Свет изнутри лился им на плечи. Уош так размахивал руками, словно они с Эйвой не виделись несколько месяцев. Казалось, он еле сдерживается, чтобы не броситься ей на шею.
– Приветик, Уош, – спокойно сказала Эйва, с трудом устояв от того, чтобы не кинуться к другу.
Оказаться наконец дома и увидеть Уоша – было то же самое, что распахнуть окно в весенний дождь.
Однако рядом находилась ее мачеха, Кармен. Которая уже шла ей навстречу, чтобы первой обнять падчерицу. Кармен была беременна, беременна совершенно очевидно, и передвигалась медленной, утиной походкой. Среднего роста, с резкими, живыми чертами лица, она постоянно улыбалась, несмотря на сложные отношения с Эйвой, временами столь напряженные, что казалось – стены дома вот-вот треснут, не в силах долее сохранять целостность семьи. Родители Кармен были кубинцами. Она родилась во Флориде, но пришлось немало поездить по разным штатам, пока отец искал работу. В конце концов семья осела на Среднем Западе. Отец открыл автомастерскую, а Кармен после школы поступила в колледж в Северной Каролине. Окончив его, устроилась работать учительницей в Эшвилле, где и встретила Мейкона – темнокожего вдовца-шерифа, чей неисправимый оптимизм и улыбка ее пленили.
Несмотря на неприязнь Эйвы, не смирившейся с тем, что Кармен – не ее мать, оба они быстро стали необходимы друг другу. Теперь они были одной семьей, и все втроем пытались не унывать.
– Как же здорово, что ты снова
