древнешведской формулы «Рюрик сине хус Трувор», что значит дословно «Рюрик с людьми своего рода и дружиной» [13] и т. д. Мы не будем углубляться в исторические расследования, отметим только, что ученые согласны с тем, что в 862 году Рюрик со своими родичами и дружиной пришел в Древнюю Русь, и что с ним был также Олег. Возможно, это были не имена, а прозвища «по должности» от древнескандинавских слов Рюрик – «хродр» – слава и «рикр» – правитель, или король, т. е. «славный правитель»; Хельга (Олег) – «находящийся под покровительством божества», или «осуществляющий жреческие функции».
Таким образом, Олег был жрецом и воеводой в той «Рюрик сине хус Трувор», что была звана на правление в 862 году. Летописная история гибели Олега – это «фактически рассказ о конфликте пришлого жреца Хельги-Олега с кем-то из местных жрецов, – волхвов» [13]. Как всякий «язычник», Олег относится к «чужому» жрецу с определенным уважением; при этом заговоренный конь – это священное животное, да и слово «князь» восходит к «конь-аз», священному единству коня и всадника.
Само слово «волхв» появляется на страницах «Повести временных лет» впервые в рассказе о вещем Олеге, в записях о 912 (6420) годе – годе смерти Олега и начала княжения в Киеве Игоря, сына Рюрика:
«И жил Олег, княжа в Киеве, мир имея со всеми странами. И пришла осень, и вспомнил Олег коня своего, которого прежде поставил кормить, решив никогда на него не садиться. Ибо спрашивал он волхвов и кудесников: «От чего я умру?» И сказал ему один кудесник: «Князь! От коня твоего любимого, на котором ты ездишь, – от него тебе и умереть!» Запали слова эти в душу Олегу, и сказал он: «Никогда не сяду на него и не увижу его больше». И повелел кормить его и не водить его к нему, и прожил несколько лет, не видя его, пока не пошел на греков. А когда вернулся в Киев и прошло четыре года, – на пятый год помянул он своего коня, от которого волхвы предсказали ему смерть. И призвал он старейшину конюхов и сказал: «Где конь мой, которого приказал я кормить и беречь?» Тот же ответил: «Умер». Олег же посмеялся и укорил того волхва, сказав: «Неверно говорят волхвы, но все то ложь: конь умер, а я жив». И приказал оседлать себе коня: «Да увижу кости его». И приехал на то место, где лежали его голые кости и череп голый, слез с коня, посмеялся и сказал: «От этого ли черепа смерть мне принять?» И ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея, и ужалила его в ногу. И от этого он разболелся и умер. Оплакивали его все люди плачем великим, и понесли его, и похоронили на горе, называемою Щековица; есть же могила его и доныне, слывет могилой Олеговой. И было всех лет княжения его тридцать и три». [30]
Далее в «Повести временных лет» идет пространное рассуждение о силе волхования и чародейства, об истории «языческих волхвов» от ветхозаветного Валаама до Симона Волхва и Аполлония Тианского. В середине этого рассказа летописец дает канонический церковный взгляд на языческие чудеса: «То все попущением Божиим и творением бесовским случается – всеми подобными делами испытывается наша православная
