с трудом застегнулась на моей могучей груди, ветровка же – не иначе как прикупленная в сети «Три толстяка» – напротив, болталась как на вешалке, и рукава ее пришлось подвернуть. Но все же лучше, чем в пижаме.
С обувью дело обстояло еще печальнее. Размер вроде и подходил, но у меня очень высокий подъем стопы, и натянуть летние туфли ни в какую не получалось. Пришлось испортить, распоров сверху кожу почти до носка. Кое-как натянулись.
– Готов к труду и обороне, – сказал я, шагнув к выходу.
– Не в дверь, – остановила меня Авдотья. – Уйдем через балкон.
– А что с дверью-то не так?
– Ты не пробовал сегодня выглянуть в коридор? Или вчера?
– Да как-то незачем было… Душ и сортир у меня свои.
– Тебя без особого шума взяли под домашний арест. Вернее, под больничный. Если не брать в расчет штатную охрану госпиталя, то в коридоре сидят и бдят аж трое в штатском, но с удостоверениями. Плюс еще один на лестнице и двое на главном входе. Плюс видеокамера – единственная на весь коридор и нацеленная ровнехонько на твою дверь.
Камера для Питера Пэна не проблема… Но для рукопашной сразу с тремя я немного не в форме. И даже с одним противником исход спарринга будет под вопросом. Пришлось согласиться.
– Ладно, балкон так балкон. У тебя парашют? Или дельтаплан? – поинтересовался я, посмотрев вниз; вид с седьмого этажа открывался замечательный.
– Нет, у меня одногруппник по МОЛМИ работает здесь начмедом.
– На нем и полетим, как на Карлсоне?
– Смешно… Летать не надо. Перейдем по балкону в соседнюю палату, пустую, там наденем халаты. Через… – Авдотья взглянула на часы – …семь минут в коридоре включат бактерицидки, плановая дезинфекция. Друзья в штатском отступят в ординаторскую, оттуда твоя дверь еще видна, а соседняя уже нет, я проверила. Останется только камера, но ты, надеюсь, с ней разберешься? Только так, чтобы не сгорела, – это сразу врубит общую тревогу, они хорошо понимают, кого сторожат.
– Говно вопрос, – успокоил я. С Авдотьей можно не слишком стесняться в выражениях, она сама может словцо и покрепче употребить.
– Потом выйдем – и спокойненько, не суетясь, к боковому выходу, пожарному, ключ от него у меня. На улице халаты снимем, а ты натянешь вот эту кепку, козырьком лицо прикроешь на всякий случай. Вопросы имеются?
У меня имелись вопросы. У меня, черт возьми, имелось множество вопросов. Но я подозревал, что ответы Авдотьи не принесут ясности, лишь породят новые вопросы, и решил повременить. Больно уж резкий кульбит произошел: переутомился человек на своей собачьей работе, лежит в больничке, здоровье поправляет, все тихо и мирно, солнышко светит, птички за окном щебечут, – крибле-крабле-бумц! – и ты уже персонаж дурного шпионского боевика…
Я не стал ничего спрашивать. Перелез вслед за госпожой подполковницей через ограждение балкона, думая: «И почему я вопреки родительским советам не пошел учиться на адвоката? Отец был бы счастлив…»
Кадры
