ного подвального помещения, нет ничего сверхъестественного. Разлагающаяся человеческая кровь. Всего-то навсего. Нюхивали не раз и в Афганистане, и в различных «горячих точках» постсоветского пространства, и, наконец, здесь, в Чечне. Но уж больно силен он в этом поганом подземелье! Буквально пропитал насквозь стены, пол, потолок… Впрочем, оно неудивительно! В здании, захваченном нами сегодня на рассвете, длительное время располагался отдел контрразведки «армии республики Ичкерия». Застигнутые врасплох чичи[1] не успели избавиться от трупов замученных. Вон в углу целая груда изуродованных тел: содранная кожа, выколотые или выжженные глаза, отрезанные… Нет, не стоит вдаваться в подробности. Слишком запредельное зрелище! Воспетые продажной «демократической» прессой чеченские «борцы за независимость» изобразили на своем «государственном» гербе волка. Чудовищное, незаслуженное оскорбление для такого симпатичного зверюги! В данной ситуации, пожалуй, подошла бы лишь гнусная облезлая гиена с раззявленной слюнявой пастью. Чертовы выродки!
– Захватили пленного, товарищ майор, – брезгливо зажимая нос, докладывает спустившийся по лестнице сержант Пархоменко.
– Допросили? – интересуюсь я.
– Ага.
– Ну и?..
– Местным «гестапо» заведовал некий Вахидов Аслан Алиевич. Ухитрился удрать, сука, в самом начале боя. Остальных мы замочили. Вся документация в сейфе на втором этаже. Чичи не успели в спешке ни вывезти ее, ни уничтожить. – Сержант замолкает, пристально разглядывая останки вахидовских жертв.
– Пленный знает что-нибудь еще? – уточняю я.
– Нет, – морщится парень.
– В расход козла!
Молча кивнув, Пархоменко удаляется. Спустя пару минут слышится приглушенный толстыми стенами одиночный выстрел…
Я просыпаюсь.
За окном ясное голубое небо. На ветвях деревьев больничного сада щедрое осеннее золото. Белоснежные накрахмаленные простыни. Тишина. Палата так называемая «сервисная».
Я лежу в ней один, под чужой фамилией. Под собственной меня давно бы прикончили. По всей Москве на меня охота объявлена. Спасибо Степке Демьяненко – приютил. Дает возможность отлежаться. На тумбочке у изголовья замечаю букет цветов в стеклянной вазе. Наверное, медсестричка Катя принесла, пока я спал. Милая девочка!.. Запах крови между тем хоть и ослабел значительно, но полностью не исчезает. Неужели крыша поехала?!.
А-а-а, опять повязка на ляжке протекла! Ну, это ничего, это пустяки! У меня два сквозных пулевых ранения – в грудь (ни легкое, ни сердце, по счастью, не задеты) да в мякоть левой ноги. Вторая рана совсем несерьезна, однако постоянно кровоточит… Ладно, перекантуемся. Чай, не впервой…
Извините, забыл представиться: майор Скрябин Алексей Иванович, 1964 года рождения, русский, холост (вернее, разведен), детей нет. Родители погибли в авиакатастрофе в 1991 году. По профессии – военный. Срочную службу проходил в Афганистане, в разведроте. Затем Рязанское воздушно-десантное училище. Далее, до конца 1996 года – офицер ВДВ. Вскоре после окончания чеченской войны наш полк расформировали, но безработным я не остался.
Старый сослуживец по Афганистану, а ныне подполковник внутренних войск Иван Сизов предложил перейти к нему в часть, дислоцированную на границе Ставропольского края. Согласился. Куда денешься в условиях «реформы вооруженных сил», будь она трижды проклята[2]! Там и тянул лямку вплоть до весны 1999 года. А дальше…
18 мая в ходе ожесточенного вооруженного столкновения мои бойцы захватили живьем трех ублюдков, пришедших с территории Чечни похищать очередного заложника. Вообще-то «джигитов» явилось семеро, но четверых убили в процессе перестрелки. Операция обошлась нам дорогой ценой. Двое пацанов-первогодков погибли, двое получили тяжелые ранения. Взглянув на наглые бородатые морды чеченов, я пришел в неистовую ярость, поскольку узнал одного. Однажды мы уже брали его в октябре прошлого года, сдали согласно инструкции в «органы» – и вот на тебе! На свободе, гнида! То ли откупился, то ли еще чего, но на свободе! В мальчишек моих стреляет с воплями «Аллах акбар!». С-с-сволочь!!! Снова передать «куда положено»?! Ну нет! Хватит!!!
Короче, я велел ребятам вздернуть задержанных на первых попавшихся осинах… История получила огласку, и меня едва не отдали под суд за самоуправство. Помог опять-таки Ваня Сизов. Задействовал какие-то надежные связи в медицинских кругах.
В результате вашего покорного слугу не отправили хлебать тухлую баланду за колючей проволокой, а культурненько комиссовали, объявив психически неполноценным по причине полученной при штурме Грозного контузии. Благополучно избежав тюряги, я в двадцатых числах июля 1999 года вернулся в Москву, где когда-то родился и где умершая полгода назад двоюродная тетка завещала мне, единственному родственнику, свою однокомнатную приватизированную квартиру на окраине
Так во время кавказской войны 1994–1996 годов военнослужащие федеральных войск называли чеченских боевиков. (Здесь и далее примеч. авт.)
Проводимая после чеченской войны 1994–1996 годов так называемая «военная реформа» больше напоминала разгром армии собственным Верховным главнокомандующим. Расформировывались или в лучшем случае резко сокращались наиболее боеспособные части. В частности, ужасающему кадровому разгрому подверглись воздушно-десантные войска.
