стряхнула эту мысль.
– Тебя как зовут?
– Антон.
– А меня Аня. Ты ведь неместный, да?
– Неместный, – Антон покрепче прижал к груди трехлитровую банку с молоком. – Мы тут дом купили. Дачу. Этой весной.
– Ну, вот поэтому я тебя и не знаю. Я тоже только на лето приезжаю. Ты учишься, работаешь?
– Учусь. На экономическом. Первый курс закончил.
– А я на историческом. Последний год остался. Слушай, я давно хочу ночью искупаться. Только одна боюсь. Может?..
Она ждала его немедленно предложения, но Антон не торопился. Он по-прежнему смотрел на нее широко распахнутыми глазами, словно никак не мог поверить в чудо. Анна подавила нахлынувшее раздражение и улыбнулась:
– Может, вместе сходим? Или тебя не отпустят? А может, ты разговоров про озерного маньяка наслушался и боишься?
Антон покраснел так, что даже под волосами стала видна розовая кожа.
– Конечно, пойдем. Во сколько?
– Ну… – задумалась Анна. – Давай в двенадцать. Там, где тропинка к маленькой поляне начинается. Знаешь?
– Знаю. Это недалеко от нашего дома.
– Ну вот и отлично.
Вздернув вместо прощания подбородок, Анна повернулась и пошла по дорожке, чувствуя, как Антон разглядывает ее улыбающиеся из-под шортов ягодицы.
«…Должно быть, это необыкновенное чувство. Слияние двух человеческих существ… Я буду смотреть в ее глаза и видеть в них свое отражение. Протяну руку – и тепло ее кожи станет моим. Наши сердца будут биться как одно. Я буду пить ее дыхание – ее жизнь. Я растворюсь в ней, а она во мне. И она останется со мной навсегда…»
Антон отложил ручку, встал и вышел на веранду, обегающую дом по периметру. Днем пошел теплый дождь, и он уже испугался, что свидание – а что еще, конечно, свидание! – не состоится, но к вечеру небо расчистилось. Звуки ночи были влажными, чувственными. Лунный свет словно стекал с неба. Тонкие пальцы ветра перебирали листья берез, робкий голос одинокой ночной птицы терялся среди торжествующего хора лягушек. Антон смотрел туда, откуда доносился этот победный вопль, – за деревьями под горой поблескивала серебристая чешуя спящего озера. Он тяжело дышал, а его руки, лежащие на перилах веранды, мелко подрагивали. Белая рубашка бросала на лицо голубоватый отсвет.
Вздохнув глубоко, Антон вернулся в комнату и снова сел за стол. Покусывая кончик ручки, перечитал написанное.
«Она сказала, что придет. Придет на ту самую поляну, где когда-то поклонялись и приносили жертвы Духу озера. А еще говорят, что там…»
Он посмотрел на часы, закрыл тетрадь в красной обложке и положил ее в ящик стола. Медленно спустился по ступенькам в сад, с минуту постоял у калитки, словно набираясь решимости, и пошел по тропинке вниз – к блестящей в лунном свете полосе.
– Шестой
