style="font-size:15px;"> Правда при этом, кавалер де Брийон заметил за своим организмом странные тенденции – пока мэтр находился в дальней стороне от них и самим собой вводил в ступор герцогские лица, то у него было много чего сказать в ответ мэтру; и всё это к тому же было обильно смочено в упаковку слюней. Но как только мэтр Дюпон приблизился к ним, то в его горле в один момент вдруг всё пересохло и все подходящие для случая слова, куда-то потерялись. А это, скорей всего медицинский фактор. А раз так, то, пожалуй, с мэтром Дюпон, чьи познания в медицине несколько сильнее, чем у него, будет сложно спорить. Но всё же кавалер де Брийон, чувствуя на себе такой интригующий взгляд мадам де Селюжь, не имел права на сдержанность, и он поэтому, не сдержался и спросил.
– Мэтр Дюпон, не изволите ли вы объясниться. И сказать, на что это вы намекаете? – Обратившись к мэтру, заявил о себе кавалер де Брийон, решив не терпеть со стороны мэтров в свой адрес сладких слов.
– Кавалер де Брийон. Позвольте вас уверить в том, что я никогда не намекаю, а всегда приближаю действительность к значению слов, а не как многие делают, натягивая слова на свершившиеся факты. – Мудрёный ответ мэтра Дюпона мало внёс ясности в понимание кавалером де Брийоном всего ранее сказанного и он, воспылав нервностью, даже схватился за рукоятку шпаги, чтобы показать этому мэтру, что с ним шутить не стоит.
– Что это значит? – очень заинтересованно спросил мэтра кавалер де Брийон.
– А то, что я за свои слова всегда отвечаю и могу даже за них зуб дать. – А вот такое использование своего служебного положения в личных целях мэтром, конечно, есть удар поддых, и кавалеру де Брийону, в один зубной болевой момент осознавшему, что против бренного тела он до сих пор бессилен, пришлось, пока зубы целы, заткнуться и на время придержать свой язык за зубами. Но всё же брошенный кавалером де Брийоном взгляд на мадам де Селюжь, чей сладострастный вид так и взывал кавалера, если он, конечно, не боится потерять зубы, её облизнуть или же в другом, трусливом, с бережным отношением к своим зубам случае, только всего лишь облизнуться, заставил кавалера де Брийона потерять голову и дерзнуть пойти дальше в споре с мэтром Дюпоном.
– Я и смотрю, что королевский двор всё больше превращается в проходной двор. – Свысока сказал мэтру кавалер де Брийон, после того как бросил презрительный взгляд по сторонам большого зала Лувра, где наряду с высокородными вельможами, чуть отстранённо от них, находилась чернь с симптомами золотухи (все знали, что любой король обладал способностью излечивать «золотушных»), призванная на королевское наложение рук.
– Воистину язвы человеческие ничто, в сравнении с коростами духа, от которых никакое королевское наложение рук не спасёт. И только рука палача Гастона, может как-то выправить ситуацию. – Кавалер де Брийон даже вздрогнул от этих, больше хвастливых,
