/p>
Это не роман, не повесть, не рассказ – это бессистемное течение мысли, которое, в основном, и присутствует в голове, своеобразная хроника событий, тем более, что память избирательна и не удерживает последовательность, а уж извлекать из нее эту хронологию без подсказок – непосильное занятие, поэтому, хотя бы так, фрагментарно, с весьма экзотическими подсказками, чтобы те, что идут следом, сложили пусть небольшую картинку своей родословной, а не начали ее с чистого листа, как невесть откуда появившиеся пришельцы.
А то, что эти воспоминания отчерчиваются такими прозаическими вещами, как рецепты всевозможных блюд, так это безусловная проза жизни, тот материальный разбавитель скучной риторики, так часто сбивающейся в назидание.
Застолье всегда было мерилом многих человеческих качеств, оно возникает не на пустом месте, если это не банальное обжорство, а сакральный ритуал, сопровождающий весьма знаменательные события в жизни.
Как много тетрадок в коленкоровых обложках хранится на верхних полках кухонных шкафов, кто-то пользуется этим наследием бабушек и мам, иные так за всю жизнь ни разу не перелистают их, предпочитая не заморачиваться со всем этим на кухне, тем более в нынешнее время.
Зачастую, простой, оставленный в наследство, рецептурный сборник с пожелтевшими страницами, если его расшифровать и насытить мизансценами, будет выглядеть семейной сагой…
Мамин торт
Состав. Тесто: 2 яйца, 1 стакан сахара, полстакана сметаны, полстакана кефира, 150 граммов маргарина, полчайной ложки соды, 2 стакана муки, 100 граммов грецких орехов. Крем: 350 мл молока, полтора стакана сахара, 2 яйца, 350 граммов сливочного масла, столовая ложка муки; 100 граммов грецких орехов на обсыпку торта, 2 пакета ванилина в тесто и в крем.
Прежде, чем приступить к выпечке такого торта, необходимо запомнить несколько правил, без которых не обойтись:
– все продукты, входящие в рецептуру, необходимо подготовить заранее: масло (маргарин) растопить, или размягчить, яйца тщательно промыть в содовом растворе, муку просеять, орехи перебрать и хорошо прогреть, помешивая, на сковороде, затем протереть вафельным полотенцем от кожицы и измельчить, но не мелко, размером с чечевицу;
– подготовить разъемную форму, предварительно протерев, смазать маслом и обсыпать измельченным печеньем;
– выставить режим работы и температуру в духовке.
Измельченные грецкие орехи смешать с мукой и с содой (пол чайной ложки). Взбить в миксере яйца с сахаром и ванилином на высокой скорости добела (так готовится «гоголь-моголь»), чтобы сахар растворился, уменьшить скорость и добавить размягченный маргарин, сметану, кефир, вымешать все это и еще раз, уменьшив скорость, постепенно всыпать в заранее приготовленную муку с орехами и содой.
Вылить тесто в форму и поставить в духовку. Выпекать при Т 180 градусов 35-40 минут, проверить готовность деревянной шпажкой.
Незамысловатость такого торта, который даже названия не имел, а был просто праздничной приметой, изюминкой, характеризует и ту жизнь, с ее простой, незатейливой кухней. В наших семьях не бедствовали, еды было всегда вдоволь, но была она не только простая, но и качественная, – борщи, котлеты, как правило, с поджаренными боками, каши, непременно жареная картошка с луком и только в особой чугунной сковородке, одной из десятка; для уличной беготни – ломти хлеба с маслом, обильно посыпанные сахарным песком. Из деликатесов, которые и деликатесами тогда не считались, непременно присутствовали в холодильнике черная икра и красная рыба – осетровые породы, которые так и назывались – «красная рыба». По одной из легенд за нее в царское время давали «катеньку», красную купюру, вот, дескать, оттуда и название, некоторые утверждают, что именно за ее качества прозвали «красной», ну, вроде Красной площади – и красивая, и добротная. Этого добра было много и оно было доступно – вечерами женщины усаживались перед воротами на скамеечки, тут-то и выныривали из-за угла рыбаки с вернувшихся в порт сейнеров. В небольших фибровых чемоданчиках ровными рядами в стеклянных фирменных баночках была сложена черная икра. Пресыщенные таким деликатесом, хозяйки часто отмахивались от них. А уж красная рыба шла за копейки…
Браконьерша
Деревянный дом, в котором жили Шура и Петрович, одиноко стоял на берегу моря и выглядел неуклюжим великаном, затерявшимся в громаде песков. Налетавший порывами ветер хлопал лоскутами железа по почерневшим от времени и непогоды бревнам, свистел в многочисленных пробоинах, словно это был старый, отслуживший свой срок корабль.
Сзади его подпирал холм песка, поднимавшийся до самой крыши. Выжженная земля казалась бесплодной, и жесткие колючки были единственными признаками жизни на ней.
Здесь жило море. Обжигаясь о раскаленный песок и уходя за горизонт. Оно было всюду – густое, зеленое, лениво перекатывающееся:
