донесся какой-то шум.
– А вдруг какой-нибудь турок обнаружил наше убежище? – вздрогнув, прошептал араб.
Он вытащил пистолет, запалил от факела фитиль и осторожно подошел к лазу, держа оружие за спиной, чтобы снаружи не были видны искры. И тут он услышал, как от лаза отвалили камень и тот покатился вниз, а потом, осыпаясь, зашуршала земля.
– Кто же это может быть? – снова пробормотал араб. – Если это турок, войти ему я не дам, сразу успокою пулей в лоб.
Он притаился за камнями, как лев перед прыжком, не убирая пальца с курка.
Шум не стихал, и вниз опять покатились камни. Тот, кто пытался добраться до лаза, должен был очень осторожно подниматься по осыпи. Собирался ли он застать их врасплох, или это был вовсе не турок, а какой-нибудь несчастный христианин, знавший про каземат?
В сознание араба закралось сомнение.
– Ладно, подождем пока стрелять, – пробормотал он. – Так можно вместо врага прикончить друга.
Незнакомец поднялся по осыпи, довольно быстро оказался возле лаза и принялся осторожно откатывать камни, закрывавшие его.
В проеме показалась чья-то голова.
Эль-Кадур направил на незнакомца пистолет:
– Ты кто? Говори, иначе выстрелю!
– Подожди стрелять, Эль-Кадур. Это я, Перпиньяно.
8
Эль-Кадур
В следующий миг лейтенант Капитана Темпесты, отвалив еще один тяжелый камень, пролез в каземат.
При свете факела стало ясно, что юноше сильно досталось.
Голова его была повязана каким-то лоскутом, почерневшим от крови и пороха, кольчуга изодрана в клочья, от сапог остались одни лохмотья, а от меча – обломок в три пальца длиной, окровавленный до самой рукояти.
За эти двенадцать или пятнадцать часов боя лицо его так осунулось, словно он неделю голодал.
– Это вы, синьор! – воскликнул араб. – Господи, на кого вы похожи!
– А Капитан? – озабоченно спросил лейтенант.
– Спит. Не будем его будить, синьор Перпиньяно. Ему очень нужно как следует отдохнуть. Взгляните на него.
Лейтенант собрался подойти, но тут герцогиня, разбуженная шумом, открыла глаза.
– Перпиньяно! – радостно воскликнула она, всплеснув руками. – Как вам удалось живым уйти от турок?
– Чудом, Капитан Темпеста, – отвечал венецианец. – Если бы они меня нашли, вы бы меня здесь не увидели. Но нескольким беглецам удалось спрятаться в развалинах, а всех остальных зарезали. Проклятый Мустафа никого не пощадил.
– Никого! – Голос герцогини сорвался от ужаса и тоски. – Даже командиров?
– Даже командиров, – отвечал лейтенант, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. – Этот мерзавец-визирь собственноручно отрезал правое ухо и отрубил руку доблестному Брагадино, а потом велел на глазах у янычар содрать с него кожу. С живого.
– Какая гнусность! Какой позор!
– А
