target="_blank" rel="nofollow" href="#i_008.jpg"/>Он опустился на одно колено и пристально взглянул в глаза герцогини черными, как ночь, глазами.
Едва оказавшись в каземате, освещенном факелом, турок сбросил плащ и, обменявшись учтивым приветствием с Перпиньяно, быстро подошел к ложу, на котором лежала герцогиня. Она не спала.
– Женщина, которая меня победила? – воскликнул он с волнением. – Я вас узнал, синьора!
Он опустился на одно колено, совсем как европейский аристократ, и пристально взглянул в глаза герцогини черными, как ночь, глазами.
– Синьора, – произнес он с благородным почтением, – пред вами не враг, пред вами друг, которому судьба дала возможность восхититься вашим необычайным мужеством и который не испытывает ни малейшего разочарования оттого, что был побежден такой женщиной, как вы. Приказывайте. Дамасский Лев готов спасти вас и оплатить свой долг перед вами.
9
Великодушие Дамасского Льва
Увидев турка, который приближался к ее ложу, герцогиня д’Эболи чуть приподнялась с помощью Перпиньяно и приветствовала сына паши очаровательной улыбкой.
– Это вы! – воскликнула она.
– Вы не предполагали, что я, мусульманин, явлюсь сюда, не правда ли, доблестная синьора? – спросил Мулей-эль-Кадель.
– Я в этом сомневалась и уже смирилась с тем, что больше не увижу своего верного слугу.
– Сын паши Дамаска не обладает жестокостью Мустафы и его янычар. Они храбрые воины, это верно, но свирепы, как аравийские львы. Я вовсе не дикий сын туркестанских степей или песчаных пустынь, и при дворе султана я всего два года. И ваша Италия мне знакома, синьора.
– Вы бывали в моей стране? – с удивлением спросила герцогиня.
– И восхищался Венецией и Неаполем, – отвечал турок, – и научился ценить галантность и изысканность вашей цивилизации.
– Я уже заметила, что вы, должно быть, не такой мусульманин, как все.
– Чем же я отличаюсь от всех, синьора?
– Вы остановили всадников, пытавшихся, в нарушение закона поединка, отомстить за вас, после того как я одержала законную победу.
По лицу молодого Дамасского Льва пробежала тень, и улыбка угасла на губах.
– Я был сражен мечом женщины, – произнес он с горечью.
– Нет, Мулей-эль-Кадель, мечом Капитана Темпесты, который среди христиан известен как лучший клинок Фамагусты. Дамасский Лев не утратил своей доблести, напротив, он доказал ее, выбив из седла Медведя Польских Лесов, который внушал страх силой и мощью своего удара.
Лицо турка посветлело, на губах снова заиграла улыбка.
– Да уж, лучше получить рану от женщины, чем от мужчины, – сказал он. – Пусть мои соотечественники никогда не узнают, кто был Капитан Темпеста.
– Я вам это обещаю, Мулей-эль-Кадель. В Фамагусте всего трое или четверо людей знали, что я женщина, но теперь они все мертвы, Мустафа не щадил побежденных.
– Он своей жестокостью обесчестил мусульманских воинов
