печальная, но, казалось бы, давняя. Однако пару недель назад она неожиданно обрела продолжение.
Ближе к ночи братьев посетил один человек. Он отрекомендовался посредником и заявил, что представляет русалок Балтийского моря.
– Вот так вот, – сказал в этом месте Михаил.
Мол, это они утопили броненосец или, как считали сами русалки, забрали его себе. Он ведь тоже "Русалка", так что они как бы и право такое имели. Когда братья оправились от шока, у них возникло к гостю два вопроса. Первый озвучил Пётр:
– А что случилось с экипажем?
Экипаж, понятное дело, попал русалкам в плен. Мол, все пока живы – слово "пока" посредник четко выделил голосом – и обитают вместе с русалками на морском дне. Однако живые игрушки русалкам наскучили и пришла пора от них избавиться. Либо утопить окончательно, либо отпустить, но не просто так, а за выкуп.
Второй вопрос – у меня он был бы первым – касался психического здоровья посредника, и, к моему удивлению, озвучил его сам посланец русалок. Причём сделал это вполне разумно. Он сказал, что нечего верить на слово первому встречному. Мало ли каких безумцев на земле русской хватает. Нет, братьям предлагалось лично встретиться с русалками, убедиться, что их новый знакомый – не сумасшедший – и узнать, так сказать, из первых рук условия выкупа, чтобы не подумалось, будто посредник что-то себе урвать на этом деле желает. Он де исключительно о пленённых россиянах радеет.
В последнее братья не поверили. Другое дело, что навар посредника был для них вопросом даже не третьестепенным. Что ему посулили русалки за хлопоты – это его дело. Для братьев главное было, что Иван, возможно, всё еще жив. А русалки там или, к примеру, немецкие социалисты – это, как разумно заметил Михаил, дело десятое.
Встречу назначили, не откладывая в долгий ящик, в ту же полночь.
– И что? – не удержался я. – Видели русалок?
Пётр кивнул, а его брат подтвердил:
– Именно так, господин хороший. Вот прямо как вас сейчас.
Полицейский департамент города Ревель внешне походил на мавзолей. Это было массивное серое здание, подавлявшее одним своим видом. Внутри никто не бегал, не кричал и никуда не спешил. Меланхоличный дежурный так долго изучал мои документы, что я уже начал подозревать, что он просто уснул с ними в руках.
Я тихонько постучал ладонью по конторке. Дежурный вперил в меня долгий вопросительный взгляд, после чего сообщил, наконец, в каком кабинете искать инспектора из Санкт-Петербурга: второй этаж и по коридору налево до самого конца, где свернуть направо.
Пройдя этим путем, я обнаружил просторный светлый кабинет, а в нем – Вениамина Степановича и неизвестного мне чопорного старичка с длинной седой бородой. Инспектор сидел в кресле за большущим столом. На таком разве что военную кампанию планировать. Вся столешница была погребена под множеством бумаг, и только с самого краешку нашлось место для фарфоровой кружки с чаем. И
