Базеле, в 1446 г. путешествует по странам Средиземного моря… «Via est vita» – «Дорога – это жизнь», говорили древние. Жизнь беспокойного рыцаря де Ланнуа действительно стала бесконечной дорогой…
«Хождение за три моря»
5 ноября 1472 г. на берегу Черного моря, в городе Кафа – ныне Феодосия – появился загадочный странник. Прибыл он издалека, называл себя – купец Ходжа Юсуф Хоросани, но по-русски говорил чисто, да и сам – вылитый русский, только смуглый от загара. Какие товары привез он, да и привез ли, мы не знаем. Только точно известно: самое дорогое, что было при нем, – это листки с таинственными записями, где русские слова идут вперемежку с арабскими и какими-то криптограммами, понятными лишь ему одному…
Отъезд Афанасия Никитина
Долгий путь предстоит еще страннику – прежде чем попасть в родную Тверь, надо Орду пройти, Литву, Московию. Больной, измученный тяготами и лишениями, добирается он до смоленских земель. Неожиданная смерть обрывает путь загадочного странника. А таинственные листки попадают в Москву, к дьяку Василию Мамыреву, ведавшему казной Московского княжества. Много позже монахи Троице-Сергиева монастыря включили их текст в состав одной из летописей. В начале XIX в. историк Н.М. Карамзин обнаружил эти записи в древлехранилище Троице-Сергиевого монастыря. Прочитал и был поражен:
«Доселе географы не знали, что честь одного из древнейших описаний европейских путешествий в Индию принадлежит России Иоаннова века… В то время, как Васко да Гама единственно мыслил о возможности найти путь от Африки к Индостану, наш тверитянин уже купечествовал на берегу Малабара…»
Благодаря Карамзину и трудам историков последующих лет «Хожение» Афанасия Никитина стало известно всему миру. Написанное живым, взволнованным, страстным языком, оно представляет собой документ во многом запутанный, странный, полный загадок. На каком языке написано «Хожение»? На русском? Но тут же, рядом с русскими словами, Афанасий Никитин пишет: «В Индее же как пачек-тур, а учюзе-дер; сикишь иларсень ики шитель; акечаны иля атырсень – атле жетель бер; булера достор; акулъкараваш учюз; чар фуна хуб…» Как считают историки, местами это слова восточных языков (которыми Афанасий, по-видимому, владел) – персидского, арабского, татарского, староузбекского, местами – тайнопись, которой Никитин зашифровывает свои записи. Для чего?
Никитин прекрасно разбирается в христианском и мусульманском календаре. Он следит за звездным небом, словно опытный кормчий: «Во Индеи же бесерменьской, в великом Бедери, смотрил есми на Великую ночь на Великий же день – волосаны да кола в зорю вошъли, а лось головою стоит на восток». Волосаны и Кола – это Плеяды и Орион, а Лось – Большая Медведица. Причем, заметьте, что созвездия эти ему знакомы давно, до странствия по Индии. Он употребляет их северные, бытовавшие в Твери названия.
А с какой точностью отмечает он свой путь! «Каждый день встречалось
