деленных государственной властью. Еще в юности, когда я получил «Приписное свидетельство» в военкомате, в нем значилось, что я родился не в 1967, а в 1917 году. Сотрудники военкомата заразительно хихикали, говорили, что я для своих лет, будучи ровесником Революции, неплохо сохранился, но дату никто исправлять в документе не решался. Для того, чтобы доказать свой настоящий возраст, мне пришлось повторно принести в военное учреждение, весь набор документов, включая «Свидетельство о рождении», биографию, фотографии, справку от матери с подтверждением настоящей даты, когда я появился на свет, и даже характеристику из учебного заведения. Но это было только началом. Когда я, наконец, получил новое долгожданное «Приписное свидетельство»… в нем снова оказалась та же дата рождения – 1917. Для ее исправления, правда, приноса пакета документов не понадобилось. В «Военном билете» впоследствии стояла правильная дата.
В 90-ые годы прошлого века, когда к власти в России пришел президент Б. Н. Ельцин и его либеральное окружение, я не остался в стороне и приложил все свои силы к тому, чтобы как можно быстрее отправить это правительство вместе со «всенародно избранным», в отставку и предотвратить катастрофу, охватившую нашу страну. В процессе этой бескомпромиссной и жестокой политической борьбы случалось много эксцессов, не обходилось из без совершенно анекдотичных и невероятных случаев, достойных фиксации в какой-нибудь мировой книге абсурда, типа «Книги Гиннеса».
Так, в 1993 году, во время противостояния между президентом РФ Б. Н. Ельциным и Верховным Советом РСФСР, когда я был ранен, мне, мужчине с ярко выраженной гетеросексуальной ориентацией, 25 лет отроду, в медицинском учреждении выдали документ, удостоверяющий ранения и нахождение в больнице, на бланке под названием… «Справка о производстве аборта»… Сотрудники ФСК (тогдашней ФСБ) долго хватались за животы от смеха на допросах, изучая этот шедевральный документ. Хорошо, что не выдали эту справку на бланке о заключении патологоанатома, а то потом ходи, доказывай, что ты живой.
В 1996 году я так разозлил тогдашние власти, зацикленные на любви к либерализму и чужой собственности, а также на игнорировании интересов собственных граждан, что те приняли меры к тому, чтобы отправить меня в места не столь отдаленные. Искали любой повод, например, вспоминали, что я говорил за три-четыре года до этого на митингах и пикетах, а также в интервью газетам и на телевидении. В качестве якобы свидетелей не чурались вызывать лиц, состоящих на учете в психиатрических заведениях, и узнавали от них много нового и вероятно очень полезного для себя.
В качестве единственного доказательства того, что я на каком-то митинге якобы разжигал межнациональную рознь с «кавказцами» приводили единственную фотографию с моим выступлением. Именно такая неведомая миру национальность значилась во всех юридических документах того процесса. Ни один юрист, участвовавший в том процессе, не обратил внимания на этот нонсенс. Очевидно, прокуроры пытали это изображение с помощью изощренных магических ритуалов вуду или шаманских плясок с бубнами, чтобы выяснить, о чем я там, в реальности, вещаю. По фотографии был определен «крамольный» текст объемом на целую страницу. Я подозревал, что у меня развитая мимика, но чтобы настолько? Интересно, какие крамольные тексты они могли выжать из фотографий, например, знаменитого комедийного актера Луи де Фюнеса, отличавшегося своей разнообразной и неповторимой мимикой?
Наконец, поняв бесперспективность своей затеи упрятать меня за решетку всерьез и надолго, решили просто обвинить в подготовке жутких репрессий и кровавого террора против лиц, обширный список которых был обнаружен в моих многотомных архивах во время одного из очередных обысков.
Прокуратура уже сладостно потирала руки в вожделении обозреть мою ненавистную физиономию в тюремных застенках. Представляете, сколько можно было получить премий, высоких должностей и звезд на погоны после предотвращения серии таких кровавых преступлений? А могли еще и ведомственной путевкой наградить в подмосковный санаторий! В конечном итоге, окончилось все большим конфузом. Тот «расстрельный» документ оказался списком лиц, приехавших в знаменитом пломбированном вагоне вместе с «вождем пролетариата» В. И. Лениным и на корабле из Америки вместе с Троцким, делать в России революцию, в 1917 году. В нем значились фамилии Ленина, Троцкого, Крупской, Зиновьева и других видных лидеров Октябрьского переворота 1917 года, известные любому обывателю тех времен, но обвинителей это никак не насторожило.
Я, быть может, и был бы рад, если бы представилась возможность, каждого из этих революционеров отправить к праотцам, но за меня это сделали доблестные и бдительные правоохранительные органы еще в далеком 1937 году, а те, до кого не дотянулась справедливая рука возмездия, умерли собственной смертью еще ранее.
Весной 1999 года за то, что я выступал против кровавых бомбардировок братской Югославии западной коалицией во главе с США, вы не поверите, меня пытались обвинить в разжигании межнациональной розни с народами стран… НАТО! Инициатором обвинений была городская
