ученого, и сообщала, что это была «известная всему Берлину» артистка недавно дебютировавшая в императорском театре, О. Б-ская. Она арестована.
При чтении этого листка лицо императора становилось все серьезнее. Однако он молча дочитал последние строки:
«Утешением в этом прискорбном случае может послужить только то, что убийца оказалась иностранкой, дочерью народа, издавна отличающегося преступностью и поставляющего на всю Европу политических убийц. Как знать, причины политические или любовные вооружили маленькую руку драматической героини настоящим кинжалом, но убитый профессор был молод, хорош собой и, по слухам, имел большой успех у женщин. Ревность же легко могла довести до преступления актрису, привыкшую чуть не каждый вечер убивать своих возлюбленных на сцене. Во всяком случае, как бы то ни было, крайне прискорбно, что в придворной труппе нашлась преступница и случилось столь ужасное происшествие, отметившее кровавым пятном славные страницы артистической истории императорского берлинского театра».
Дочитав до конца, император скомкал газету.
– Это, конечно, Ольга Бельская, не так ли?
– Без сомнения, ваше величество, и меня поразило одно обстоятельство.
– Какое? – спросил император.
– Время появления этого известия… Городские газеты разносятся на почту между 6 и 7 часами утра, а полиция, – пишут они, – предупреждена была только утром. Допуская, что напуганный «квартирант», о котором сообщает газета, прибежал в полицию на рассвете, все же нужно время для того, чтобы собрались судебные власти, произвели дознание, составили протоколы и так далее. А между тем к номеру, отосланному самое позднее в семь часов утра, уже были приложены «экстренные» листки… Согласитесь, ваше величество, что это как-то… странно.
Император задумался.
– А в других газетах ничего нет? – спросил он через минуту.
– Ничего, ваше величество… Я успел просмотреть берлинские газеты и не нашел нигде ни слова, кроме этого иудейского листка.
– Мне сердечно жаль эту бедную молодую женщину, – сказал император. – Она обладает редким дарованием, и вдруг такое обвинение! И представь себе, Отто, всего два дня назад я как-то бессознательно сказал этой бедняжке, просившей меня забыть о том, что она графиня Бельская: «Если вам когда-нибудь понадобится защитник, вспомните обо мне…» И как скоро понадобился ей защитник… Бедняжка, – повторил император. – Даже если она и убила этого молодого человека, то, конечно, не из-за каких-нибудь низких побуждений. На анархистку или искательницу приключений она не похожа. Не правда ли, Отто?
– Ваше величество, извините мою нерешительность, но как отвечать на подобные вопросы, ничего не зная? Желательно бы знать, что выяснено следствием.
– Мы узнаем немедленно, – произнес император. – Пройди к телефону, Отто, попроси министра юстиции приехать как можно скорей, в сопровождении прокурора, производящего следствие… Ах, бедная женщина! Я не оставлю
