сказать, сударыня?
– Именно то, что я сказала, – спокойно ответила Ольга. – Спросите отца моего жениха, он подтвердит вам, что масоны убили автора «Истории тайных обществ», в которой заключаются не совсем лестные сведения для ордена «свободных каменщиков». Это я предполагаю, так как, не читав рукописи, не имею права судить о ее содержании.
– Мой сын был сам масоном в юности, – прибавил директор Гроссе печально, – почему его сочинения и могли почесться масонами изменой. Этого давно уже опасался мой бедный Рудольф. И этот-то страх и заставил его написать свое завещание, в котором предчувствие близкой кончины так же ясно высказано, как и причина ненависти к нему масонов.
– Масонов? – повторил прокурор пожимая плечами. – И вы повторяете сказку, господин директор? Да кто же может ей поверить! Простите меня, но я совершенно не понимаю вас, господин Гроссе. Желание обвиняемой сбить с толку судебную власть, превращая простое уголовное дело в сложный политический процесс, еще можно объяснить, и, пожалуй, даже извинить. Но, признаюсь, от вас, господин Гроссе, я не ожидал ничего подобного. Повторяю, кто же поверит вашим словам? Союз масонов, в сущности, даже не может быть причислен к разряду тайных обществ, ибо о нем известно административным властям. У нас в Берлине масонская ложа открыта с дозволения начальства, и в числе ее членов находятся люди лучшего общества, до членов императорской фамилии включительно.
Старый директор снисходительно улыбнулся.
– Если бы вы прочли то сочинение, о котором идет речь, то вы бы поняли, что ни Ольга, ни я не можем сомневаться в полном неведении «учеников» и «подмастерий», то есть членов первых посвящений. Уж, конечно, короли и принцы, вступающие в число вольных каменщиков, обманутые вывеской философской добродетели, так искусно носимой масонами, ничего не подозревают о настоящем назначении этого ужасного союза, ибо не стали бы они своими руками расшатывать устои своих престолов. Немало честных людей были обмануты масонами.
Следователь прервал его речь, обращаясь к Ольге:
– Говорите, сударыня… – решительно произнес он, обменявшись многозначительным взглядом с прокурором.
По ложным следам
Ольга просто и спокойно рассказала все, что случилось с ней.
Умолчала она только о рукописи Менцерта, вместо которой упомянула несколько раз об «Истории тайных обществ» – сочинении Рудольфа Гроссе. Умолчала она также об именах лиц, которых узнала по голосу, отчасти потому, что боялась довериться неестественному полубредовому состоянию, в котором находилась в квартире убитого, отчасти движимая необъяснимым чувством осторожности, внушавшим ей опасение, что, назвав имена английских аристократов, так долго преследовавших ее, она произнесет свой смертный приговор.
Когда Ольга закончила свой длинный рассказ, оба юриста недоверчиво покачали головами.
– Извините, сударыня, – заговорил прокурор, – Уверяю вас, что вам выгоднее сказать правду. Это скорее побудит присяжных к снисхождению, чем
