на взгляд матери, взгляд, полный страха, мольбы, отчаяния. Увидев врача, женщина привстала, в глазах блеснуло что-то, похожее на надежду.
– Пока без изменений. Пойдемте со мной, Галина Алексеевна.
Мать встала. «Тридцать пять лет», – вспомнила Вера. Стоящая перед ней женщина была похожа на старуху.
Они шли по больничному скверу. Все так же грело солнце, торчали из земли молодые побеги маргариток, пахло свежей хвоей. Но ни праздничного настроения, ни необычной легкости уже не было.
Вера знала, что опаздывает на пятиминутку, но бросить убитую горем женщину не могла.
В отделении у каждого врача был свой кабинет – крохотная комнатушка, вмещавшая стол, два стула, узкую кушетку и маленький шкаф.
Петрова села, стиснув тонкие пальцы в кулаки. Вера ждала. Легче было бы, если бы мать заговорила, заплакала, закричала, забилась в истерике. Но та сидела безмолвно, глядя в пол. Вера подошла к столу, налила воды.
– Галина Алексеевна, выпейте.
Женщина судорожно вцепилась в стакан.
– Вы можете мне рассказать, как это произошло?
– Я не знаю, мне позвонили на работу… Из больницы… Я же не могу все время с ним быть… Надо на что-то жить…
Вера чувствовала, что женщина что-то недоговаривает. В дверь заглянула медсестра:
– Вера Петровна, вас заведующий вызывает.
Вызов к завотделением не сулил ничего хорошего.
– Я сейчас вернусь, Галина Алексеевна, – сказала Вера, выходя из кабинета.
Завотделением, Антон Семенович Борисов, высокий плотный шестидесятилетний мужчина, сидел за столом и что-то писал.
– Вызывали? – спросила Вера, заходя в кабинет.
– Здравствуйте, Вера Петровна, – он строго посмотрел на нее поверх очков.
– Ой, извините, здравствуйте, – смутилась Вера.
– Да вы садитесь, садитесь, – он жестом указал на стул.
Вера села, чувствуя, что разговор будет серьезный.
– Что ж это вы, Вера Петровна, пропускаете пятиминутку? – выдержав значительную паузу, спросил Борисов.
– Я была в хирургии…
– Так вот, жалоба на вас поступила. От матери… – он начал искать что-то на столе.
– Иванченко? – подсказала Вера.
– Вот-вот, Иванченко. Эта самая гражданка Иванченко заявила, что, по-вашему, ее дочь в стационарном лечении не нуждается и мать должна ее забрать домой, – он снова посмотрел на Веру поверх очков.
– Антон Семенович, но ведь Даша Иванченко действительно вполне может лечиться на дневном стационаре, а еще лучше дома. У девочки синдром нарушения внимательности с гиперактивностью, сейчас эти симптомы в той или иной мере можно найти как минимум у десяти процентов детей, но это же не значит…
– Эх, молодо-зелено! – покачал головой Борисов.
– Антон Семенович, – Вера нервно накручивала на палец волосы, –
