да такой, что даже само Сердце Мира захочет держаться к тебе поближе – из тех же примерно соображений, из каких все прочие колдуны стараются жить рядом с ним.
Я слушал ее, распахнув рот и преданно моргая бессмысленными глазами, примерно как Друппи, когда я, забывшись, начинаю излагать бедном псу свои текущие взгляды на устройство Вселенной.
– Ты, конечно, ничего сейчас не понимаешь, – вздохнула Сотофа. – Оно и к лучшему, понимать подобные вещи тебе пока рановато. Просто имей в виду, что все, о чем ты рассказываешь, – нормальный этап становления мага. Мы все примерно через это прошли. Вернее, продолжаем идти, потому что это приключение длиной в жизнь. Любую, даже бесконечную.
– Спасибо, – сказал я. – «Нормальный этап становления» – это то, что я хотел услышать больше всего на свете. Особенно меня восхищает определение «нормальный». Очень соскучился по возможности принимать его на свой счет.
– Ничего, – улыбнулась леди Сотофа. – В юности мы все немножко чокнутые, это неизбежно. И только потом, задним числом, взглянув на свое прошлое со стороны, понимаешь, что это были вполне счастливые и беззаботные времена. Изнутри это, к сожалению, не так уж очевидно.
Она проводила меня за ограду. Сказала:
– Отсюда уже можно уйти Темным Путем. Из сада, впрочем, тоже не запрещено, просто мало у кого получается. Очень уж хорошо я его заколдовала в Смутные Времена. Теперь такие предосторожности вроде бы ни к чему. Но расколдовывать лень. Пусть уж остается как есть. Хорошего тебе дня.
– Спасибо, – поблагодарил я. – День и так-то складывался лучше некуда. А с вашим пожеланием – даже не знаю, чем он закончится. Но заранее рад, что прожить его предстоит именно мне. А не какому-то чужому дяде.
Леди Сотофа вдруг обняла меня – крепко и сердечно, как в старые времена, когда я чувствовал себя рядом с ней любимым внуком, приехавшим на каникулы. И тогда я окончательно понял, что вернулся. И не куда-нибудь в очередной из пригрезившихся мне Миров, а домой.
– Отлично мы с тобой потанцевали, – сказала она. – А теперь проваливай. У меня куча дел.
Темным Путем я так и не воспользовался. Пошел пешком в надежде, что это поможет собраться с мыслями. Потому что невыразимое счастье невыразимым счастьем, а необходимости найти и обезвредить, в смысле разбудить нашего гениального сновидца никто не отменял.
Однако как я ни пытался сосредоточиться, мысли мои норовили разбежаться в стороны и, по возможности, спрятаться где-нибудь под кустом. Их можно понять, уродись я сам столь неказистой немудреной мыслишкой, тоже предпочел бы скрыться от позора.
Брел, одним словом, как пьяный. Столько всего вдруг сразу со мной случилось – изумрудно-синее море, накрывшее город, музыка, этот нелепый танец с леди Сотофой, и разговор, освободивший меня от почти непосильного груза, который я, оказывается, все это время таскал за собой, сам того не замечая.
На
