да, конечно! Милейшая госпожа Уайтвелл. Восхитительное создание [16].
Я пристально разглядывал его, все более вдохновляясь своей новой задачей.
– А костюмы тебе тоже она подбирает? Что это за портки в обтяжечку – никак, с циркача снял? Да сквозь них можно прочитать этикетку на твоих трусах! А эти твои манжеты…
– Это очень дорогая рубашка! – ощетинился парень. – Миланского шелка. А широкие манжеты сейчас в моде.
– Больше всего они смахивают на кружевные вантузы. Странно, что тебя не сносит сквозняком. На твоем месте я бы их обрезал и пошил себе из них второй костюм. Вышло бы не хуже твоего нынешнего наряда. А то еще можно было бы пошить чудный чепчик…
Заметно было, что эти выпады в адрес его костюма задевали его куда сильнее, чем упоминание об Андервуде. Все-таки его приоритеты сильно изменились за эти два года. Он пытался как-то взять себя в руки, то и дело поправлял манжеты и приглаживал волосы.
– Посмотри на себя! – продолжал я. – Как много новых мелких привычек! Держу пари, ты подражаешь этим своим ненаглядным волшебникам.
Он поспешно отдернул руку от волос.
– Ничего подобного!
– Ты, небось, и в носу ковыряешь точь-в-точь как госпожа Уайтвелл – ты ведь так стараешься во всем походить на нее!
Неприятно, конечно, снова возвращаться в этот мир, но все же славно было видеть, как мальчишку снова корежит от ярости! Я дал ему немного попрыгать от злости в своем пентакле.
– Ты ведь не забыл, – весело сказал я наконец, – что, когда вызываешь меня, приятные беседы прилагаются? В нагрузку, так сказать.
Парень застонал, закрыв лицо руками.
– Может, я бы лучше умер?
Мне слегка полегчало. По крайней мере, основные принципы наших взаимоотношений остались прежними.
– Ладно, – сказал я. – Давай рассказывай об этой караульной службе. Ты говоришь, там все просто?
Парень встряхнулся:
– Да.
– И тем не менее твоя работа и сама твоя жизнь зависят от этого?
– Именно так.
– Но ничего мало-мальски опасного или сложного там нет?
– Нет. Ну… – он сделал паузу. – Почти нет.
Бизон сердито стукнул копытом.
– Давай выкладывай все начистоту!
Мальчишка вздохнул.
– В Лондоне завелась какая-то нечисть, весьма опасная. Это не марид, не африт и не джинн. Никаких магических следов оно после себя не оставило. Сегодня ночью оно снесло пол-Пиккадилли. Разрушены в том числе «Магические принадлежности Пинна».
– Да ну? А что стало с Симпкином?
– С фолиотом? Погиб он.
– Ц-ц-ц! Жалость какая! [17]
Мальчишка пожал плечами:
– Я отчасти несу ответственность за безопасность в столице, и теперь всю вину норовят свалить на меня. Премьер-министр в ярости, а наставница отказывается меня защищать.
Это так называемая ирония. На самом деле госпожа Уайтвелл – экземпляр на редкость неприятный. Длинная, тощая, как скелет, руки и ноги – как сухие палки. Я все удивлялся, как она не загорается, когда закидывает ногу за ногу.
Я сказал это от чистого сердца. Я лишился возможности отомстить.
