дело перешло на страницы повседневной печати. Цензурный комитет и министерство внутренних дел переполошились не на шутку, конечно, имея через департамент полиции и его агентуру гораздо более точные сведения и неопровержимые доказательства справедливости бродящих в обществе слухов. Положение государственной власти было донельзя трудное. Она не могла не понимать, в какую бездну влечет Распутин царскую чету, а с другой стороны, влияние на последнюю отвратительного сектанта становилось все сильнее и могущественнее.
Чем же объяснить это роковое влияние, несомненно, положившее начало русской революции, ибо оно первое поколебало веру в престиж царской власти и растлило народную совесть?
Вне всякого сомнения, Григорий Распутин, помимо недюжинного ума, чрезвычайной изворотливости и ни перед чем не останавливающейся развратной воли, обладал большой силой гипнотизма. Думаю, что в научном отношении он представлял исключительный интерес. В этом сходятся решительно все его сколько-нибудь знавшие, и силу этого внушения я испытал лично на себе, о чем буду говорить впоследствии.
Само собой разумеется, что на нервную, мистически настроенную императрицу, на ее мятущуюся душу, страдавшую постоянным страхом за судьбу своего сына, наследника престола, всегда тревожную за своего державного мужа, – сила гипнотизма Григория Распутина должна была оказывать исключительное действие. Можно с уверенностью сказать, что он совершенно поработил силою своего внушения волю молодой императрицы. Этою же силою он внушил ей уверенность, что, пока он при дворе, династии не грозит опасности. Он внушил ей, что он вышел из простого серого народа, а потому лучше, чем кто-либо, может понимать его нужды и те пути, по которым надо идти, чтобы осчастливить Россию. Он силою своего гипнотизма внушил царице непоколебимую, ничем непобедимую веру в себя и в то, что он избранник божий, ниспосланный для спасения России.
Вдобавок, по мнению врачей, в высшей степени нервная императрица страдала зачастую истерически нервными припадками, заставлявшими ее жестоко страдать, и Распутин применял в это время силу своего внушения и облегчал ее страдания. И только в этом заключался секрет его влияния. Явление чисто патологическое и больше ничего. Мне помнится, что я говорил по этому поводу с бывшим тогда председателем Совета министров И. Л. Горемыкиным[7], который прямо сказал мне: «Это клинический случай».
Тем отвратительнее было мне всегда слышать разные грязные инсинуации и рассказы о каких-то интимных отношениях Распутина к царице. Да будет грешно и позорно не только тем, кто это говорил, но и тем, кто смел тому верить. Безупречная семейная жизнь царской четы совершенно очевидна, а тем, кому, как мне, довелось ознакомиться с их интимной перепиской во время войны, и документально доказана. Но тем не менее Григорий Распутин был настоящим оракулом императрицы Александры Федоровны, и его мнение было для нее законом. С другой стороны,
Горемыкин И. Л. – первый министр внутренних дел, назначенный Николаем II (1895-1899). После отставки Витте назначается председателем Совета Министров в апреле 1906 г. Его декларационная речь в 1-й Государственной Думе вызвала резко отрицательное отношение со стороны последней. I Дума была распущена, а Г. подал в отставку. В январе 1914 г. снова назначен председателем Совета министров. Во время войны вел борьбу с Думой, выполняя волю кружка, возглавлявшегося Александрой Федоровной и Распутиным. В январе 1916 г. был заменен Б. В. Штюрмером.
