style="font-size:15px;"> – О! Какое интересное старинное имя. Не часто такое можно услышать среди современной молодежи.
Мы перестегнули ремни и тронулись.
– Митя, остановите машину около цветочного киоска, надо цветы купить для Ленечки. А вы коллеги по работе с моей дочерью? Я рада, что еще остались молодые люди, в наше время, которые тянутся к искусству. А то, знаете, сейчас какая молодежь пошла, одни клубы на уме, а про духовное развитие они совсем забывают, обидно.
– Не мы такие, жизнь такая, как говорил один из героев современного кино, – сказал я, пытаясь защитить свой образ жизни о котором Елена Анатольевна, по-видимому, еще не догадывалась.
– Нет, молодой человек, – с ухмылкой сказала Елена Анатольевна, – жизнь она во все времена одинаковая. Думаете, в годы моего взросления не было дискотек и танцполов? Были. Просто люди воспитаны были поколением, прошедшим войну, голод и потери. Поколением, которое на себе испытало все ужасы лагерей и репрессий. Лизина бабушка, по отцовской линии, рассказывала мне однажды историю, как ее, свинарку восемнадцатилетнюю под дулом пистолета несколько часов местный комиссар держал. А знаете за что? В те времена строго каралось, если у свинарки, ее «подопечные» умирали. Конечно не тюрьмой, но премии лишали, а зарплаты были мизерными, и прожить на те копейки было практически невозможно. Так вот, родившихся поросят у свиньи могло быть больше, чем сосков у свиноматки. В итоге, накормить все свое потомство она не в состоянии и те поросята, которым не досталось молоко, умирают в течении двух-трех дней. Что делали свинарки, чтоб не лишиться премии, они сжигали новорожденных поросят в печке. Новорожденные поросята, сгорали за секунды и пепла не оставалось. Да, да, Лизок, не надо корчить нос, я б посмотрела на тебя, если б твои дети голодными сидели, поступила бы ты иначе, это еще вопрос. Так поступала и твоя бабушка, у которой на плечах были два младших брата и сестра, которые еще учились и были у нее на иждивении. Один комиссар, проходивший мимо, увидел как она трех новорожденных поросят в печку бросает, да и забрал ее в комиссариат, да там под дулам пистолета несколько часов держал для того, чтоб она признание подписала, а бабушка твоя была не из робких, мужественно стояла до конца. А тот комиссар все в висок ей пистолетом тыкал, да угрожал расправой, если она не сознается. Преступлением было в те советские временна своевольно лишать советский народ «куска хлеба», товарищи председатели, да товарищи начальники не хотели понимать, что эти вот лишние поросята и так умрут, не сможет мать их выкормить. Пусть и стойкая была твоя бабушка, Лизок, но все же девушка, молодая и неопытная. От неизвестности, страха и ужаса в жилах стыла кровь, да и за братьев с сестрой переживала, ведь если она призналась бы, то тюрьма и звание «враг народа» были бы ей обеспечены.
– И кто же спас вашу свекровь, – поинтересовался я.
– Свекровь моя, была активисткой, одной из лучших свинарок в колхозе. Вот председатель за нее и вступился. Не мог он дать пропасть такому ценному работнику. Пришлось комиссару ее отпустить, иначе совсем бы по-другому у твоей бабули сложилась жизнь, Лиза.
Я остановился
