Мы с ним долго занимались всю эту неделю.
– Вы занимались? – безрадостным тоном спросила Габриэль.
Это признание нисколько не удивило её; скорее, она задала вопрос только для того, чтобы собственным голосом заглушить бесновавшиеся в голове мысли.
– Ну да, – оживлённо подтвердил Тэф, и из его голоса исчезли последние нотки глупости, – мы не вылезали из-за учебников! И знаешь ли, Хаэн, у нас даже удалось раздобыть за это время часть журнала «Познаём непознанное», ну, это эстелловский журнал, его Мэллои печатают, ты же знаешь…
– Знаю, – безжизненно ответила Габриэль. Но, стоило смыслу этих слов добраться до её мозга, как она встрепенулась и петушиным голосом переспросила: – Вы читали… что?!
Квадратное, похожее на необожжённый кирпич, лицо Годрика, не скрывавшее в себе ни капли потаённого разума, вдруг осветилось изнутри пытливым умом и расплылось в довольно-таки приятной на вид улыбке.
– Ага, мы его уже семь лет выписываем. В космосе много всего интересного. Вот и сдаём мы физику, чтобы когда-нибудь… – он вдруг покраснел, покосился на Габриэль весьма подозрительно и вздохнул, – ну, чтобы просто…
– Понятно, – теряя интерес, ответила она и опять упала лицом в колени.
Голос Годрика, который она теперь истово ненавидела, продолжал строить предположения у неё над головой:
– А всё-таки тебя не экзамены расстроили, Габриэль. Я видел, ты очень много о чём-то плохом стала думать в последнее время. И… – Тэф понизил голос и несмело оглянулся, – я видел, как ты плачешь. Вышло как-то… случайно.
– Ты – видел? – ахнула Габриэль и взвилась, будто рассерженная кобра. В мгновение она ухватила Тэфа за воротник и приблизила своё пылающее от страха и стыда лицо к его лицу, оставшемуся безмятежно спокойным, словно он ожидал от неё именно такой реакции. – Да если ты вздумаешь кому-то сказать, то я тебе… я тебе голову оторву! – не придумав угрозы пострашнее, она вдруг ощутила своё ничтожество, поняла, как слаб её кулак по сравнению с кулаком Тэфа, напоминавшим каменную плиту в несколько тонн весом, и обессиленно опустилась на ступеньки. Плакать ей больше не хотелось, но желание куда-нибудь убежать отсюда, из этой школы и вообще – из этого города – вдруг стало непереносимым.
Тэф вздохнул и подпёр массивную голову здоровенными ручищами. Рукав его рубашки завернулся от яростно движения Габриэль, и ей стала видна густая, немного вьющаяся светлая растительность на его загорелой коже. Её взгляд невольно опустился к этим волоскам и словно запутался в их непроходимых дебрях. Тэф покраснел – раньше она думала, что он не умеет этого делать, – и поспешно одёрнул рукав рубашки. К его лицу прилила краска, и он тоже потупился, как будто в действительности смутившись. К Тэфу молча подсел Кумм, подсел и стал смотреть в небо, полностью поглощённый колышущимися на ветру светло-зелёными
