что, кормилица, грудью тебя кормить? Сказано – проблемы у меня.
Редкобородый не поленился воздеть себя на худые ноги, прижал кулаки к груди и возопил на весь белый свет.
– Посмотрите на него, люди добрые! У него проблемы, а мы, значица, с голоду подыхай? Упырь черепковый!
И тут же, словно по команде, подхватилась в общем порыве, вся разношёрстная, нищая братия, загомонила негодующе, один даже клюкой о каменные ступени хрястнул от избытка чувств.
– Жмотяра безгончарная!
– Сам-то, поди, овёс не жрёт!
– Разожрал харю – ни в один храм не пролезет!
Марвик обернулся к служителю и недоуменно хмыкнул.
– Чего это они на тебя вызверились? Ты ж, вроде, за них тут ратовал?
– Почему это на меня? – в свою очередь изумился тот, попытался опустить голову, но три подбородка спружинили её обратно, – Это они, вообще-то, тебе кричат.
– Мне?!
Марвик опустил ладонь на рукоять сабли, грозно заскрежетал клинок, хищно блеснуло лезвие.
– А я вот, сейчас, все страдания ваши одним махом закончу и будет вам Царство Гончарово скоропостижно, и без очереди!
– Это я, значит, недобрый? – подленько хихикнул служитель за спиной Марвика.
Нищие замолчали и даже приуныли как-то. Не входило в планы сегодня мучения заканчивать. Лишь с дальнего конца ступеньки кто-то неуверенно протянул.
– А ведь грех это…
Прозвучало неубедительно, словно и сам сомневался.
– А я вон служителя попрошу, он за меня перед Гончаром заступится – мне прощение-то и выйдет.
– Денег будет стоить – честно предупредил служитель.
– Найдём – твёрдо заверил Марвик, – На святое-то дело!
Служитель повеселел, повесил кружку на пояс и радостно потёр пухлые ладошки друг о друга.
– Вот и славно! Ты в первую очередь вон того, мослатого, сабелькой хряпни. Он мне давно уже надоел!
Мослатый не стал дожидаться горькой участи и слинял первым; за ним шустро потянулись остальные. Ясно же, не задался денёк, нечего и рассиживаться попусту.
– Так и скажи, что денег жалко! – крикнул один из них издали, и слова эти жестоко покоробили Марвика.
– Денег у меня нет, так я и сказал! А вот были бы – я бы их не дал, потому что жалко. И скрывать бы этого не стал! Ишь, повадились, худосочные, оскорблять… почти честного человека.
Сабля с визгом влетела обратно в ножны и Марвик предусмотрительно засунул руки в карманы, чтобы не врезать кому-нибудь сгоряча. Служитель этот жест молча одобрил – он тут под рукой один сохранился.
– Вот соберётся человек Гончару помолиться – и что? Одному на храм денег давай, других корми, пока не треснут, в храм войдёшь – там ещё с десяток ухарей просьбы приготовили… Так доброму человеку до Гончара и не добраться вовсе! Правильно
