рисункам-эскизам. Его, конечно, учили мастера кузнецы. А затем он стал заниматься художественной ковкой постоянно, был частым посетителем, своим, в кузнечном цехе разрастающейся литейной мастерской. Превратившейся теперь в Завод.
Изготавливали, и до сих пор выпускают массово, на нашем «заводике» печные дверцы вместе с задвижками, а на дверцах, снова по рисункам дяди-художника отлиты изображения – фигурки лошадей с развевающимися гривами, цветы и узоры. Еще отливают крышки для канализационных люков. А дядя сделал также ограждения из кованого железа, которые стоят в центре города, отделяя проезжую часть от тротуара, – на них кованые розы. Поступали заказы на кладбищенские оградки, и дядя предлагал заказчикам свои рисунки, по которым изготавливал эти оградки. Кроме этого, из железа, кованный, стоит и украшает наш парк памятник – фигура девушки, окруженная цветами. Еще есть два фонтана с фигурами изготовленными дядей-художником. Ой! Сколько сделал дядя заказов из других городов….
Оказалось эта сторона жизни, и работы художника осталась никому неизвестная.
После этого тетя Света доставала альбомы с рисунками, с эскизами, карандашными набросками и весь вечер, до самой полуночи мы рассматривали их с пояснениями и рассказами тети Светы: где они стоят, где находятся изготовленные оригиналы.
На другой день, прежде чем уехать из города детства, я прошел по всем его улицам, побывал в парке и полюбовался работами дяди-художника, который часть своей жизни потратил на украшение города. Побывал я и на кладбище, посетил могилы своих знакомых, и там я увидел прекрасно исполненные кованые оградки.
Мне пришли на ум, вспомнились знаменитые слова Пушкина: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный (перед собой я видел иной памятник, – рукотворный как раз), к нему не зарастет народная тропа». Тропа на могилы своих родителей на кладбище действительно не зарастает, особенно к таким могилкам, оформленным такой красоты оградками.
О славе
Хрестоматии полны успешных и достойных деяний, – о разумных поступках говорится мало, и разум еще не прославляется ни одним историком. О простых и разумных деяниях мы часто забываем.
Подальше от рынка и славы уходит всё великое и хорошее: в стороне от рынка и славы жили всегда изобретатели новых ценностей.
Слава – она как тот же яд, бывает полезна человеку в небольших дозах. И слава – товар невыгодный. Стоит дорого, сохраняется плохо.
Из всех родов славы самая лестная, самая великая, самая неподкупная слава народная. (На памятниках было запечатлено имя дяди-художника, и народ знал это имя, не подозревая, что художник жил тут же, рядом с ними).
Быть в мире и ничем не обозначить своего существования – это кажется для любого таланта ужасным.
«На земле, где всё изменно,
Выше
