застучало. Дождался? Но нет, кажется ложная тревога. Не слышно. Только: Чашкин во дворе довершал создание своей монументальной фрески, чутко, но требовательно; соседи за стеной глухо бранились, почти без слов гудели, рычали – и всё. Нет повода.
– Тебе показалось.
Мелькнуло что-то такое на лице Гостева – ответная судорога на бабушкино рассеянное выражение.
– Или ты шутишь так? – спросил он с надеждой и почти с мольбой оставить прошедшее в покое.
– А что мне шутить? – вскинулась бабушка. – Показалось, значит. Ты читай давай.
Чутко – к тексту, к собственному слуху. Бережно – к нервам, вообще ко всему тому, что тянется через человека, проходит сквозь него, как ток. Почти сначала, требовательно, как детскую считалку: Мидленд, Херефордшир, Молверн, Ладлоу, Амалия, Эдвард, Делия, Лаура…
Эдвард Гордон в полном затмении от обрушившегося на него несчастья. Он пытается объясниться с полковником и Амалией, но его не слушают. Ему отказывают от дома. Помолвка расторгнута. Кто такая Лаура Бишоп? Откуда взялось это имя? Поиски не дают результата, зато всё больше разрастается слух о том, что Эдвард Гордон женился на Лауре Бишоп и даже находятся якобы свидетели, которые видели это бракосочетание своими глазами. И это ещё не все. Теперь семейная драма: сестра Эдварда Гордона Ванесса кончает жизнь самоубийством, после того как её внезапно бросает жених, некто Герберт Флитвуд.
– Во, чёрт какой! – не выдерживает бабушка.
И это ещё не всё. По случайно попавшим в его руки бумагам ославленный Эдвард Гордон находит, что неизвестный ему Герберт Флитвуд, так подло поступивший с его сестрой (с ней брат не виделся несколько месяцев, находясь в переписке, из которой и узнал, что готовится её свадьба), этот самый Герберт Флитвуд на самом деле является Фернандо Родригесом, любовником леди Делии Стоун.
– Ну это просто!.. – бабушка разводит руками. Ещё несколько быстро проглатываемых страниц, смен имён, переодеваний, сбрасываний масок, ночных дозоров, дневных хождений, слежок, поездок и вот уже твёрдые – сжать клинок, рукоятку пистолета, горло врага – руки Эдварда Гордона держат нужную бумагу, которую читают его ставшие суровыми глаза, склонясь над свечой, отыскивая последние, самые верные строки, а из них следует ещё более неожиданное: Фернандо Родригес никакой не Фернандо Родригес, а Карлос Сантьяго, подданный испанской короны, в настоящее время англичанин, служащий Ост-Индской компании, ведущей войну в Южной Индии с княжеством Майсур. Стало быть Эдварду Гордону плыть туда, что он и делает, после чего звонит телефон.
Да, в самом деле, телефон прозвенел. Гостев поднялся с раскрытой книгой в руках и вышел в коридор. Снял трубку. Слушал молча, сжав губы, чтобы не спросить случайно «кто?». Тишина, её напряжение сдавливало ушную раковину, рождало таинственные шорохи, что-то похожее на короткий, испуганный треск кузнечика или робкие позывные сверчка. Гостев даже прищурился, словно чтобы получше разглядеть
