то каторжником, то честным, то подкупленным судьей, министром, светским щеголем, куртизанкой, герцогиней и всегда – гением». Величайший труженик, он мечтал о сокровищах Монте-Кристо, простой плебей, он надеялся когда-нибудь стать аристократом. Беспомощный в практической жизни, он лез в дельцы, внешне непривлекательный и нескладный, он грезил о страстной любви. Литературный труд не сделал его богатым, попытки организовать свое «дело» чуть не привели его в долговую яму, а стремление «выйти в знать», равно как и «страстная любовь», обернулись для него жестокой трагедией. И все-таки, несмотря ни на что, жизнь Оноре де Бальзака, упрямого чудака, великого труженика и величайшего писателя Франции, была прекрасна. Как прекрасна любая жизнь, наполненная мечтами и усилиями, которые совершаются ради их достижения. И если прав тот, кто сказал, что «счастье – это когда занимаешься любимым делом и еще получаешь за это деньги», то в этом отношении Бальзак был, безусловно, на редкость счастливым человеком.
Бальмонт
Русский донкихот
Швейцарский философ Франциск Вейсс так охарактеризовал ее: «Вымысел – ее основа, преувеличение – главное средство. Ее можно назвать горячкой воображения, и сила ее достигает высшего предела в минуты бешеного бреда». О чем это он? Ну, разумеется, о том, к чему большинство трезвомыслящих и практичных людей относится с изрядной долей скепсиса и иронии, – о поэзии.
Кто только в юности не сочинял стихи! Этой юношеской, по выражению Лихтенберга, «болезни роста» отдали свою дань сотни, тысячи, миллионы людей, как известных, так и безвестных. Кропали стишки Мао Цзэдун и Робеспьер, Маркс и Нерон, Черчилль и Муссолини, Гитлер и Сталин. Говорят, что даже печально знаменитый маньяк Чикатило, на чьей совести пятьдесят восемь жертв, записывал в школьную тетрадку стихи о любви…
Конечно, не всякий шум – музыка, и не все, что в рифму, – стихи. Тэффи любила рассказывать о том, как однажды прочла в альбоме своей знакомой стихи-признание от влюбленного в нее молодого прапорщика:
Твои глаза порой похожи
На снившийся во сне топаз.
Ни на одной знакомой роже
Я не видал подобных глаз.
Сегодняшние графоманы и горе-рифмоплеты выдают перлы не хуже. Ну, например, такое четверостишие:
Встаю я утром рано
И отправляюсь в путь;
Течет вода из крана,
Забытая заткнуть.
Ну это так, будничное. А вот вам кусочек из любовной драмы:
В чаду любви, настырной и упорной,
Впадая в пламенеющий экстаз,
В отчаянье я заперся в уборной
И бился головой об унитаз.
Как говорится, Шекспир отдыхает. Думаете, это строки из самодеятельных поэтов? Тогда вот вам стихи профессионального советского поэта:
К вам мое слово, девушки, —
Зои, Тамары, Нонны, —
Девушки-зоотехники,
Девушки-агрономы…
Так
