В том числе и в стане литературных врагов Бальмонта. «Самое красивое и самое бессмысленное произведение безумного маэстро» – так отозвалась о нем большевистская «Искра». Максим Горький писал, что «Воспоминание» – «редкое по музыке стиха» творение. Маяковский, прочтя «Воспоминание», задумчиво заметил: «В этом что-то есть…» Действительно, странное, но невероятно красивое стихотворение:
ВОСПОМИНАНИЕ О ВЕЧЕРЕ В АМСТЕРДАМЕ
(Медленные строки)
О тихий Амстердам,
С певучим перезвоном
Старинных колоколен!
Зачем я здесь – не там,
Зачем уйти не волен,
О тихий Амстердам,
К твоим церковным звонам,
К твоим, как бы усталым,
К твоим, как бы затонам,
Загрезившим каналам,
С безжизненным их лоном,
С закатом запоздалым,
И ласковым, и алым,
Горящим здесь и там,
По этим сонным водам,
По сумрачным мостам,
По окнам и по сводам
Домов и колоколен,
Где, преданный мечтам,
Какой-то призрак болен,
Упрек сдержать не волен,
Тоскует с долгим стоном,
И вечным перезвоном
Поет и здесь и там…
О тихий Амстердам!
О тихий Амстердам!
Стихи Бальмонта вызвали к жизни не только целую тьму подражателей, но и пародий. Александр Блок в одной из своих редких пародий превосходно отразил стиль Бальмонта:
Я бандит, Я бандит!
Поднося мне яду склянку,
Говорила мексиканка:
– У тебя печальный вид.
Верно ты ходил в пампасы:
Загрязненные лампасы —
Стыд!..
Увлеченный,
Упоенный,
Озираясь,
Упиваясь,
С мексиканкой обнимаясь,
Я – веселый, —
Целовал
Мексиканские подолы,
Взор метал
Из-под сонных
Вежд, но страстных,
Воспаленных,
Но прекрасных…
Сдвинул на ухо сомбреро
(Приближался кабальеро),
Стал искать
Рукоять
Шпаги, сабли и кинжала —
Не нашел, —
Мексиканка убежала
В озаренный тихий дол.
Я ж, совсем подобен трупу,
К утру прибыл в Гваделупу
И почил
В сладкой дреме,
И в истоме,
В старом доме,
На соломе
Набираясь новых сил.
И во сне меня фламинго
В Сан-Доминго
Пригласил.
Отдадим должное поэту – он никогда не обижался на критику и искренне смеялся над остроумными пародиями на себя.
Индивидуализм – свойство сильных натур. Бальмонт, как яркая и самобытная личность, по определению не мог быть и, главное, жить, как все. Этому мешали не только сильный характер и талант, но и фантастический, доходящий порой до абсурда
