экономической догматикой в отношении хозяйственных и социально-политических проблем; хотя в консервативных партиях в этом отношении дела, в конечном счете, обстояли отнюдь не лучше. Противоречие между конституционными устремлениями национал-либералов после 1866 года и целями Бисмарка заключалось в тогдашних унитаристских – в духе Трейчке – идеалах этой партии (от которых мы, между тем, отказались частично по причинам, носящим исключительно внешнеполитический характер), а не, как любят говорить, в ее «близорукости». Как бы там ни было, последующее развитие доказало полную правоту основополагающих политических предпосылок их поведения.
Национал-либералы не сумели осуществить избранную ими политическую задачу и в конечном итоге оказались сломленными не по объективным причинам, а из-за того, что Бисмарк был не в состоянии терпеть рядом с собой ни одну самостоятельную, т. е. действующую сообразно собственной ответственности, силу. Это касалось и министерств. Некоторым парламентским политикам предлагалась работа в министерствах; однако всем им довелось лично убедиться в том, что Бисмарк уже заранее благоразумно принимал меры, рассчитанные на то, что ему всегда удастся сместить нового сотрудника благодаря чисто личной дискредитации (это, а не что-либо иное, послужило, в конечном счете, и причиной отвода кандидатуры Беннигсена). То же и в парламенте: вся политика Бисмарка исходила из того, чтобы не давать консолидироваться ни одной сильной и поэтому хоть как-то самостоятельной конституционной партии. Главными средствами, позволявшими ему осуществлять свои планы – наряду с в высшей степени умышленной и ловкой эксплуатацией таможенно-политических конфликтов интересов – были, прежде всего, военные проекты и закон о социалистах.
В военных вопросах, насколько мне известно, искренняя точка зрения тогдашних национал-либеральных политиков состояла в том, что вопрос о численности армии, которую они считали необходимым поддерживать как можно на более высоком уровне, именно поэтому надо рассматривать в качестве чисто объективного вопроса; что это поможет похоронить старые раздоры эпохи конфликта и что ради блага империи надо по меньшей мере закупорить этот источник демагогического возбуждения. Единственным средством осуществления этого было ежегодное принятие закона о бюджете. Ни один из вождей никогда не сомневался в том, что этим путем, без внутриполитических и международных потрясений, необходимое увеличение личного состава само собой не произойдет, – и что, прежде всего, военное руководство при таком чисто объективном рассмотрении будет предъявлять гораздо бóльшие претензии и гораздо более вызывающим способом, чем когда этот объективный вопрос был сопряжен с внутриполитическими властными интересами служебных инстанций в отношении парламента, и поэтому военные вопросы на протяжении всех семи лет перерастали в политическую сенсацию, катастрофически потрясавшую устои империи, и в бурную
