просто Невилл.
Он оборачивается на дверь. За ней слышатся шаги. Глухие и размеренные, они напоминают поступь солдат. Вот только откуда здесь взяться солдатам? За окном все также темно. Это ничего не значит, время все равно бежит быстрее, чем его рука по бумаге.
Он откидывается на спинку стула и слепо глядит на серый потолок. Он слишком ровный. Он не должен быть таковым. Этот чрезмерный перфекционизм вокруг сводит с ума. Человек смотрит на ручку. Она остра. Всего одно движение и он унесется из этого идеально-ровного мира.
Нельзя. Они должны знать. Она должна.
Он вновь наклоняется над столом.
Глава 2.
Когда я проснулся, ее уже не было. Семь тридцать. Удивительно, но я уже не помню, когда последний раз вставал вовремя без будильника. Вчерашний день казался сном. Я откровенно не готов к каким-либо действиям.
Я поднялся с постели и двинулся на кухню. Там, на столе стояла тарелка с овсянкой, остывший чай и пара шоколадных конфет. Слава Богу, каша. Все лучше, чем каждодневный яичный свиной корм. Под тарелкой обнаружилась записка:
«Крис, я побежала на учебу. Постараюсь закончить пораньше и успеть до твоего возвращения. Глаженая рубашка в коридоре на вешалке. Удачи на работе. Люблю тебя. Вася».
Снизу было пририсовано кривое сердечко. Я улыбнулся и, свернув бумажку, положил ее в карман халата. Удивительный человек – Василиса. Записки, рисунки, завтрак, постараюсь прийти раньше тебя… Где же всепоглощающий умы женщин феминизм, будь он проклят? Может быть, мне просто повезло. Интересно, как там в университете? Все ведь, по-прежнему, я уверен. Приходят новые люди, уходят старые. Преподаватели читают лекции, не несущие никакой интересной информации, а какой-нибудь паренек сидит на заднем ряду со своей первой печатной книгой и ему абсолютно параллельно на окружающий его мир. У него есть свой. Куда он его приведет? Куда привел меня?
20 минут в тесном автобусе, и я на месте. Да, давненько я не бывал в общественном транспорте в час пик, все больше передвигаясь пешком, я совсем позабыл все прелести букета запахов жара и давки. Но сегодня все это будто проносилось мимо меня. Прислонившись к стеклу, я внимал непонятной для меня музыке какой-то русской песни из Васиного сборника. Вот и моя остановка.
Немного помявшись у входа, я хотел было уже нажать на кнопку звонка, как вдруг сзади меня окликнул знакомый голос:
– Крис, доброе утро! Чего же не заходите? – через дорогу неторопливым шагом переходил доктор Кроссман. Сказать, что его вид удивил меня – не сказать ничего. Он словно сошел с картинки, с кадра из фильма образца двадцатого века: облаченный в бежевый полосатый костюм, он опирался на резную деревянную трость, а голову его, прикрывая седины, венчала широкополая шляпа. Он подошел ко мне, и, наверное, заметив мой взгляд, спросил, – Вас удивляет мой вид? Не смущайтесь, это всего лишь дань традициям. Заходите, – он приложил, внезапно появившуюся у него в руке, ключ-карту к домофону,
