льды наморозило, поехали снова по Селигеру, по Вселугу, Стержу, по болотам, а особенно Пола выручала. Гляди!
Он повел пальцем по синей жилке.
– Это не река – это был Божий подарок! По льду ее восточных притоков – смотри! – по Ломети, Явони, Щеберихи и вот тут, мимо Марева, грузы и техника шли на Полу, а она льнет к Ловати. У Ильменя они сходятся, и туда – на Новгород – был нацелен главный удар. По льду Полы машины шли втрое быстрее, чем по лесам и болотам… Эх, Пола, Пола!
Пола, Пола… Стоп! Где-то я, не то у Татищева, не то в летописях, встречал название этой реки! Схватил с полки второй том «Истории Российской» Татищева. Да, вот оно, переложение события 6455-го, то есть 947 года: «Ольга, оставя в Киеве во управлении сына своего, сама со многими вельможи пошла к Новугороду и устрои по Мете и по Поле погосты».
– Ты чего там? – недоуменно спросил Иван.
– Понимаешь, примерно за тысячу лет до твоих машин по этой Поле проехала княгиня Ольга, наверное, навестить свою родину, и селения, то есть погосты, устроила. Зимой, наверно, потому, что все лето перед этим она осаждала древлянскую столицу Искоростень. Конечно, зимой! Дальше ясно написано: «А сани ея стоят Плескове и до сего дни».
– Зимой как по шоссе, – профессионально подтверждает брат Иван, глубоко затягиваясь дымом.
– Слушай, а вот по твоему опыту, шоферскому и диспетчерскому: какой тут самый скорый зимний путь до Новгорода?
– Селигером, – говорит Иван, не глядя на карту, – Мимо Столбенского острова. Перед большим островом Хачиным налево, пока не упрешься в берег, а там мимо Березовского городища немного лесом и небольшим озерцом на Щебериху. По ней на Полу, к Ильменю, тут тебе и Новгород… Все эти дороги я знал как свои пять пальцев. И бездорожья тоже… Осташков, Валдай, Старая Русса… Новгород, помню, взяли в январе сорок четвертого. Севернее Волховский фронт здорово жиманул…
– Удивительное совпадение! – вдруг вырвалось у меня.
– А что?
– Ты тут воевал, Сергей Морозов тоже, а на Волховском, рядом с вами, Анатолий Чивилихин.
– Да ну! Не знал. Я с ним перед финской в Ленинграде встречался, он мне первую книжку свою подарил. После не привелось… Не дожил Толя, а зря…
У нас с поэтом Анатолием Чивилихиным общий предок. Рязанский мужик из-под Пронска Егор Кирилыч Чивилихин был его дед, наш с Иваном прадед. Деревня та исчезла с рязанской земля, но память о ней пока живет среди нашей московской родни, и всех нас называют по-уличному, по имени моего прапрадеда, имя которого запомнилось, – Кирилиными.
А Толя двадцатидвухлетним студентом химического института выпустил перед войной первый сборник стихов, который я до сих пор храню; его в Тайге оставил Иван, уходя на фронт. Книжки выходили и после войны, и после его трагической смерти в 1957 году – он, человек ясной, доверчивой и правдивой души, не захотел больше жить, и я не берусь
