спросила перепуганная Ксения, вбежав в кабинет.
– Они… они во всем признались, – прошипел Шелагуров. – Ты ничего не знаешь.
– И знать не желаю. Гуравицкий, берите конверт и ступайте на конюшню.
– Вы меня не проводите? – спросил он у бывшей невесты.
Ксения покачала головой.
Мэри сидела на постели, уставившись в одну точку. Она безропотно выпила принесенный Шелагуровым отвар.
– Снимайте сорочку, – велел ей муж.
Она смотрела на него с испугом. Что он задумал?
Шелагуров объяснил:
– После всего случившегося прежнего почтительного отношения вы больше недостойны. Теперь буду обращаться с вами как с уличной девкой. Снимайте сорочку.
– Потушите свечи, – пробормотала испуганная Мэри, глядя в безумные глаза супруга.
Тот расхохотался:
– Снимайте, не то порву. А теперь на колени. На колени, я сказал.
Вернувшись в кабинет, Шелагуров налил водки, подошел к зеркалу и чокнулся сам с собой. Он победил. Осталось лишь вернуть Разруляева. Куда он отправился? Наверное, в Петербург к своей сестре. Где бы узнать ее адрес? Александр Алексеевич откинулся на спинку кресла. И вдруг, словно его вытолкнула рессора, подскочил.
Письмо Свинцова. Где оно? Шелагуров бросился к столу: как в воду кануло. Он вытер испарину со лба. Кто его взял? Гуравицкий? Ксения? Мэри?
Позвать слуг, устроить обыск? Нет, лучше это сделать завтра, когда уедут на прогулку. Нет, завтра не получится – Успение Богородицы. По обычаю на этот праздник Шелагуровы ездят на службу в Подоконниково.
Понедельник, 15 августа 1866 года,
Новгородская губерния, усадьба Титовка
– Барыня с барышней готовы? – спросил за завтраком Александр Алексеевич.
– Нет, сказали, что не поедут, – доложил Фимка.
– Что за вздор? – возмутился Шелагуров, выдернул салфетку и поднялся к жене.
Мэри лежала в постели. Никогда он такой ее не видел: нечесаная, с опухшими глазами, кожа желтая, как у покойницы:
– Уходите, – взмолилась она. – Мне плохо. Прикажите таз принести.
– Как мне надоели ваши спектакли. А ну, встать. – Александр Алексеевич схватил супругу за руки, потянул на себя.
Мэри вырвало – и прямо ему на халат:
– Я же говорю, мне плохо. Позовите Фёклу.
Обескураженный Шелагуров в запачканном халате выскочил в коридор:
– Фимка, Фекла, где вас всех носит?
Горничная нашлась в столовой.
– Что, и вам, барин, плохо? – участливо спросила она, оглядев халат. – Ксению Ляксевну тоже выворачивает. Видать, грибки вчерась подали несвежие.
Пришлось в Подоконниково ехать в одиночку.
Вернулся Шелагуров оттуда поздно – дела задержали.
– Как чувствуют себя барыни? – спросил он первым делом у Фимки.
– Много лучше.
– И
