не смог. Кинул взгляд вверх, на маленькое окно под самым потолком. Ага, откосы-то кирпичные. А в Малой Вишере обывательские дома сплошь деревянные. Неужели до Петербурга добрался?
Память решил освежить еще одной рюмкой:
– Налей-ка еще.
– Нет-нет, без закуски больше нельзя. Платоша мой после третьей натощак буйствовать начинал. Хотите, яичницу сделаю?
Сергей Осипович кивнул.
– Какую любите? Болтунью, глазунью? Со шкварками али без?
Выросший в господском доме, Разруляев предпочитал с беконом, но, судя по полуподвалу, в котором обитала толстуха, про бекон она и не слыхала.
– Давай со шкварками.
– Сделаю мигом. А вы пока умойтесь. Исподнее ваше на стуле. Ужо постирала.
Только после этих ее слов Сергей Осипович осознал, что лежит нагим. А сама баба одета лишь в полотняную сорочку. «Проститутка», – решил он. Видимо, подцепил на Николаевском вокзале. Всегда их опасался из-за срамных болезней, но пьяному море по колено. Что ж, придется нанести визит врачу, провериться. Обрадованный, что все прояснилось, Разруляев натянул исподнее и, фыркая от удовольствия, умылся ледяной водой у рукомойника. Поискал глазами сорочку, панталоны, сюртук. Неужели проститутка постирала и их? Но проститутки не стирают клиентам белье. Кто она? И где его бумажник?
Толстуха вернулась с пышущей сковородой в руках:
– Садитесь, Сергей Осипович, угощайтесь.
– Где моя одежда? – спросил он строго. – Где бумажник?
– Одежа проветривается во дворе. Плохо вам стало в пролетке, запачкали ее, пришлось чистить. А бумажник под подушкой. Сами туды спрятали.
Разруляев кинулся к кровати. Слава богу, бумажник там. Но почему такой тощий? Уезжая из Титовки, Разруляев забрал все свои сбережения.
– А деньги где? – спросил он растерянно.
– Неужели не помните ничего?
По словам толстой бабы, познакомились они в кассе на станции Малая Вишера. Она вошла туда вслед за ним, но захмелевший Разруляев проявил галантность и пропустил ее к окошечку вперед себя. А когда услышал, что покупает билет в третий класс, заявил, что не позволит такой роскошной женщине мять бока на деревянной скамейке, и подарил билет в первый. Потом пригласил в буфет, где, на свою беду, встретил знакомых. Те выразили удивление попутчицей, мол, что за рвань ты подцепил? Разруляев возмутился, сказал, что никому не позволит оскорблять его невесту. Знакомые удивились еще больше, но, раз так обстоят дела, предложили отпраздновать помолвку. И до трех ночи, пока не подошел курьерский, Сергей Осипович их угощал. Ему едва хватило денег рассчитаться с буфетом. Наташка (так звали толстуху) с трудом дотащила его до вагона, где новоявленный «жених» завалился спать. А по приезде в Петербург с превеликим трудом его растолкала. Без посторонней помощи Разруляев не то что идти, стоять не мог, бросить его на произвол совесть ей не позволила, потому и привезла к себе.
Сергей Осипович долго изучал счет из маловишерского
