ушел восвояси. А еще через час портье обратил внимание, что дверь в люкс приоткрыта, постучал, ответа не получил, осмелился заглянуть и увидел на полу труп.
Прибывший через десять минут пристав Добыгин произвел осмотр, обнаружил исчезновение porte-monnaie вместе с содержимым, заподозрил в этом Якова и отправился в мастерскую к Шалиным. Уже через час преступник сознался и был арестован.
Дмитрий Данилович не без ехидства наблюдал, как у помощника вытягивается лицо. Однако, захлопнув папочку, Антон Семенович неожиданно произнес:
– Многообещающе. Позволите уйти пораньше? Хочу навестить этого Шалина…
Заинтригованный Тарусов кивнул.
Одного взгляда на Якова было достаточно, чтобы понять – он не из тех представителей человечества, что изобрели колесо или открыли Америку. Открыть бутылку-другую да потискать в кустах прачку – вот предел возможностей и желаний юного Шалина.
– Я адвокат, буду тебя защищать, – представился Выговский, усаживаясь на привинченный к полу табурет.
Яков почесал подбородок, буркнул:
– Зачем?
– Хочешь на каторгу?
Такой простой вопрос неожиданно оказался для подзащитного сложным, Шалин задумался, и надолго:
– Нет, – наконец выдавил он из себя.
– Тогда давай поговорим. Вот копия твоего допроса. – Выговский достал из папки нужный листочек. – Тебе его зачитывали?
– Зачем? Сами умеем.
Выговский удивился, но вида не подал, задал следующий вопрос:
– Вся там правда?
– Вся, – напористо заверил Шалин. – Ничего облыжного[17] нету.
– Получается, ты зашел в номер, достал револьвер… – Выговский привстал и вытащил из шинели дуэльный пистолет, одолженный у Тарусова. – Этот?
– Он самый.
Значит, Шалин врет. Перепутать дуэльный пистолет с револьвером, из которого застрелили господина Войцеховского – так по документам значился убитый, – не способен даже деревенский дурачок.
– Опиши-ка мне номер люкс.
– Чего?
– Номер, в котором ты совершил убийство. Что там из мебели?
– Как обычно… Кровать.
– Еще что?
– Стул.
– Один или несколько? Чьей работы? Ты столяр, в мебелях обязан разбираться.
– Не помню.
– Бюро? Трюмо? Прикроватное зеркало? Ширма? Портьеры какого цвета? Обои?
– Не помню, не помню. – Шалин будто от нестерпимой боли схватился за голову.
– Ах, не помнишь… А может, тебя вообще там не было?
Шалин ответил молчанием.
– Я твой защитник. Мне можно и нужно довериться, – советовал Антон Семенович. – Клянусь, о твоих словах никто не узнает.
– Отстань. Не нужен мне аблокат. На каторгу хочу. Понял?
Из
Придуманного.
