они копальщики на таких харчах. Давайте уж побросаем картошку поровней, присыплем ее, польем, авось взойдет – земля-то вон какая жирная.
– Да, земля у нас жирная, – подтвердил плечистый начальник, разделся до пояса, взвалил на плечо корзину с картошкой и посмотрел на Фросю: – Пойдем, бросать будешь.
Фрося взяла в руки картофелину и запустила ее под земляной пласт, переплетенный старыми корнями. Подбежали местные ребятишки в жилетках и тюбетейках. Начальник что-то сказал им по-своему, поставил корзину на землю, чтобы ребятня смогла дотянуться, и они тоже начали картошку в пласты кидать; получалось у них так ловко, что коренастый заулыбался, а потом прищурил узкие глазки и посмотрел на нас, пришлых.
Понятно, что мы не захотели отставать. Местные мальчишки над нами вежливо посмеивались, а девочки с ожерельями из монет и со смешными тонкими косичками, которых было не сосчитать, приседали и хихикали. Начальник снова сказал им что-то на своем языке, и они всей гурьбой побежали к реке, а когда вернулись обратно и доложили о чем-то начальнику, тот покивал одобрительно.
Втянулись в работу и наши привычные ко всему (кроме мышей) мамы. Роза работала наравне со всеми. И откуда только у нее силы взялись, у худенькой девушки в туфельках! Она не отпрыгивала, когда мыши так и норовили вскочить ей на ноги, не взвизгивала, как другие женщины.
К вечеру, когда мы закончили посадку, от реки приехала пожарная машина и стала поливать наш большой огород. Все разбрелись уверенные, что потрудились зря – не прорастет через эти пласты картошка. Мужчины подались на свой завод, Боря уговорил-таки сесть в кабину усталую Эмму и поехал ставить трактор, а дядя Степан повез на склад пустые корзинки.
Пол-лета мы с ребятами бегали смотреть, не взошло ли что. Сначала чуть ли не каждый день, потом все реже и реже, а потом и вовсе забыли про картошку, и без нее было чем заняться. Мы наблюдали, как быстро меняется степь – становится сухой и какой-то ржавой, в трещинах. Лишь местами седой ковыль красиво переливался волнами да цвели какие-то кустики. В солдатском котелке, где я тополь сажал, вроде бы рос такой же, видно, в земле семечко оказалось. Только мой кустик уже отцвел, и появилась одна сочная темно-фиолетовая ягода, похожая на смородину. Знать бы, съедобная она или нет? Позвал Ваську. Он голову ломал недолго – сорвал ягоду и съел.
– Сладенькая, – почмокал губами:
– Ой! – только и сказал я.
Васька затянул:
– Если что, схороните меня под ракитой. Кстати, что такое ракита? Слушай, я такие кустики еще у речки видел и в овраге тоже. Помнишь? Только там они без ягод.
Что такое ракита, нам было плевать, важно было другое: что ж такое в котелке и в овраге растет? Васька предложил сорвать один куст без ягод и показать дома. Сорвали, показали. Васькина мать сказала, что это паслён, как картошка, помидоры, табак и белена – одно семейство. Вот те раз! Откуда она все знает!.. Васька побледнел и пролепетал испуганно:
– А это есть-то можно?
– Белену,
