на сержанта, поскольку с утра сидел дома и писал вот этот отчёт…
– Напасть можно и дома, поручик. Посему идите пока в ту камеру, куда утром доставили государственного преступника, и там подумайте о своей судьбе.
– Но как же…
– Молчать! Выполняйте!
Дежурный по гауптвахте офицер, поручик Колька Свиристелов, молча отворил дверь камеры гарнизонной гауптвахты. Она оказалась пустой.
Поручик Егоров повернулся к Кольке:
– А где… этот?
– Увезли к императрице. Оттуда, вестимо, в крепость. Лучше бы ты, Сашка, зарезал эту сволочь малозёмовскую. Теперь страдай…
Глава седьмая
От солдатской каши, чем Петра Словцова покормили на гарнизонной гауптвахте, в животе пучило и во рту салило.
Введённый караулом в кабинет Императрицы, Пётр Андреевич узрел сразу и митрополита Гавриила, своего наставника по семинарии, и Екатерину, императрицу. Он пошёл, было, изначально к руке митрополита, но тот концом посоха упёрся Словцову в живот и перетолкнул в сторону императрицы. Да ещё шепнул громко:
– На колени!
Пётр Андреевич встал на колени, пополз к императрице, стоящей у круглого бока голландской печи. От печи так привольно несло теплом, что хоть с коленей и не вставай! Отогреться бы хоть на коленях за три месяца морозного мучения в «бироновском возке»…
Однако Пётр Андреевич поднялся в рост и стоял так в трёх шагах от императрицы Екатерины Великой, каковскую вся Сибирь обожала, и деяния её приветствовала. Стоял к императрице спиной. Ибо она так распорядилась, стукнув его веером по плечу и показав: «Повернись».
Императрица во время обеда выпила много вина, вина плохонького, со своей кухни, и сейчас испытывала позыв пройти в ту дверь, за которой стоит ширма, а за ширмой стоит ночная ваза. Да ещё от преступника несло выгребной ямой! И лицо заросло неприятной, тоже вонючей бородой.
Екатерина прикрывала лицо распушенным веером. Но терпеть никакой возможности уже не имелось. Сложив веер, Екатерина больно стегнула сзади по щеке Петра Словцова:
– Против империи пошёл! Как смел?
И торопливо вышла в уборную комнату.
Митрополит Гавриил тотчас шепнул:
– Петька! Стой так, спиной к императрице, а ко мне не оборачивайся! И на своём измыслии про Александра Македонского тоже стой, как было в Тобольске. А дабы дело не кончилось Шлиссельбургом, али хуже того, Петропавловской крепостью, найди способ немедля связаться с другом своим и соучеником – Мишкой Черкутинским. Он ныне большой фаворит у внука нашей императрицы – цесаревича Александра Павловича. Коего прочат в цари после сына её, Павла Первого… Обскажешь ему, Мишке, свою преморию… он поможет. Добрейшей души и набожности человек…
Екатерина ещё в коридоре, прямо перед караулом, поправила на потолстевшей талии нижние юбки, одёрнула платье и вернулась в кабинет. Привезённый из Сибири преступник так и стоял лицом к
