Крылов принадлежал им.
– Нонсенс, – сказал Данкевич. – Разве мы вам ничего не доказали?
– Доказали, – сказал Крылов.
– Что именно?
Требовалось усилие, чтобы смотреть прямо в неправдоподобно черные, блестящие глаза Данкевича.
– Что я тупица, невежда, ничего не знаю.
– Незнание и невежество – вещи разные. Незнание начинается после науки, невежество – до нее. У вас болезнь серьезней: ваш мозг заражен невежественными идеями.
– Совершенно верно, – сказал Крылов.
– Наука – это не самодеятельность.
– Да, – сказал Крылов.
– Нам некуда деваться от молодых гениев, считающих себя Эйнштейнами и Резерфордами. Все они создают новую картину Вселенной. Физика стала слишком модной наукой. В данный момент у меня нет свободного места научного сотрудника.
– Я согласен лаборантом.
– И на лаборанта нет вакансии.
– Я уже взял расчет, – сказал Крылов.
Тонкий, гибкий Данкевич выпрямился, как лезвие.
– На меня такие штучки не действуют. Возвращайтесь на завод. Там ваши идеи не опасны, а дело вы делаете.
– Я не вернусь.
На узком нервном лице Данкевича мелькнула и мгновенно пропала насмешливая улыбка.
– Однако… Самое решительное начало ничего не значит без конца. Разумеется, вы не сомневались, что я жду не дождусь вашего прихода. Что ж вы будете делать?
– Я буду у вас работать.
Данкевич посмотрел на него с любопытством:
– Интересно, каким образом?
Однажды, приехав к Данкевичу со своим шефом профессором Чистяковым, Тулин увидел из окна кабинета Крылова. Вместе с рабочими он сгружал во дворе ящики с грузовика. Тулин попросил разрешения выйти и побежал вниз. Крылов улыбался как ни в чем не бывало – он устроился слесарем в институтскую мастерскую. Дальше будет видно. Он взвалил на спину ящик и, пригибаясь, понес к складу. Тулин шел рядом с ним.
– Хочешь, я поговорю с Чистяковым и устрою тебя к нам?
– Нет, я буду работать здесь, – сказал Крылов.
– Упорство непризнанного самородка. Ах, как красиво! Давай, давай, вкалывай, получишь пятый разряд. Данкевич будет рыдать от умиления.
Крылов сбросил ящик.
– Не трави. Я тебя ни о чем не прошу. Оставь меня в покое. Чего ты меня равняешь к себе? Единственное, что у меня есть, это желание работать здесь, и если я уйду, тогда мне хана.
– Думаешь растрогать этих прохиндеев? На меньше, чем Данкевич, ты не согласен? Думаешь, у него ты станешь гением?
Крылов взял его за руку и повел в комнату, где по средам происходили семинары физиков, ничем не примечательную комнату, пропахшую куревом, с двумя рыжими досками
