сему, на протяжении одиннадцатикилометрового пути имеются два глухих участка, где напрочь отсутствует мобильная связь и не ловится радио. Один из этих перегонов находится в трех километрах от выезда на трассу. Когда едешь из города, то проскакиваешь странное место почти не замечая – может быть, потому что преисполнен городских эмоций, создающих помехи, которые не позволяют выхватывать из эфира его тонкие угрозы и предупреждения; когда же едешь из деревни, то дело плохо. Человек, едущий из деревни на ночь глядя, должен быть готов ко всему.
У нас очень не любят отпускать домой засидевшихся городских гостей. Оставляют их ночевать с настойчивостью, переходящей в настырность, ничего при этом не объясняя, лишь приговаривая несуразное: «Ну куда вы ночью, ну нельзя ночью ехать, ну нет, вот здесь мы вам постелем, а утром уж и поедете», но чаще всего гости зевают и соглашаются, а те, у кого дома невыгулянная собака, тех уговаривать бесполезно, но они всегда уезжают раньше и доезжают благополучно. Впрочем, все всегда доезжают благополучно, ничего странного не происходит с гостями по дороге из Овчарова на федеральную трассу, единственным исключением был фотограф Никита, приезжавший к Сонику, чтобы отснять его новые парусоподобные картины и провозившийся до половины четвертого ночи – вот с Никитой случилась непонятная история, – да и как «непонятная»: все ясно как белый день; Никита, сроду не знавший об особенностях наших одиннадцати километров, вдруг смертельно, панически испугался в трех км до выезда на федералку, потому что почувствовал, что в машине, кроме него самого, есть еще кто-то, сидящий на заднем сиденье; Никита рассказывал, что этот «кто-то» очутился в машине внезапно, он угадал момент его появления позади себя, как будто неведомый пассажир запрыгнул в машину на ходу, просочился сквозь задраенные окна и ехал, держась руками за подголовник водительского кресла и дыша ему, Никите, в затылок ледяным дыханием. Никита рассказывал, как два взаимоисключающих желания боролись в нем: съехать на обочину и остановиться, чтобы выйти из машины и обследовать ее салон – и никуда не съезжать, ни в коем случае не останавливаться и даже не смотреть в зеркало; тем более не смотреть в зеркало.
Никита остановился через 800 метров после выезда на трассу, включил аварийную подсветку и принялся последовательно срывать с себя куртку, пиджак, рубашку и футболку – последние два слоя одежды были насквозь мокрыми, пришлось надевать пиджак на голое туловище.
– Я кого-то подвез, – рассказывал потом Никита Сонику, – натурально: почувствовал, как он исчез. Почти на самом повороте. Раз – и нет никого. Что у вас там, в этом месте, не знаешь? Не где поворот в смысле, а за три километра до.
– Никто не знает случайно, что у нас там за три километра до трассы? – спросил Соник завсегдатаев кафе «Синий ара».
– Вообще я что-то такое тоже чувствовал пару раз, – сказал Захаров, – но в основном еду себе и еду. А я часто ж поздно домой. Тьфу. Соник! Вот зачем рассказал? Теперь бояться буду. Икону повешу. И крест. И лампаду.
Все вежливо хмыкнули, изображая смех.
– Что-то такое я слышал, не помню, кто-то из местных рассказывал же, – сказал Владыч, – что херня там какая-то происходит иногда. А, вспомнил – машины там бьются часто. Но это про другое. Там дорога неправильно сделана – на повороте у нее уклон в другую сторону, это глазами даже видно.
– Кстати, да, – сказал Жмых, – натурально уклон не туда.
– И все-таки не про уклон речь, – констатировал Соник.
– Так, – сказала Анна, – мне, между прочим, послезавтра в аэропорт к четырем ночи надо.
– Анна, давайте я с вами поеду, – предложил Жмых, – сяду на заднее сиденье.
– Ага, а я посмотрю в зеркало, а там вместо вас прозрачная фигура в капюшоне, – ответила Анна.
– А давайте мы все с вами в аэропорт поедем? – предложил Соник, – все, поди, не превратимся. А зачем вам, кстати, в аэропорт?
– Вот, кстати, тоже хотел спросить, – сказал Владыч.
– Мамину подругу встречаю, – сообщила Анна нехотя, – из Питера прилетает.
– К вам? – осторожно уточнил Жмых.
– Нет, – поежилась Анна, – к своим кому-то. Мне везет что-то ценное. Мама передала.
– Ну, хорошее дело, – сказал Жмых, – так что, нельзя с вами в аэропорт?
– Нельзя, – кивнула Анна, – да я придумаю что-нибудь. Ну, приеду туда вечером, посплю на парковке в машине, обратно ехать уже по утру практически, пока багаж, пока то-се.
– Ну это куда ни шло, – согласился Жмых, – но если передумаете, то свистите в любое время. Или хотите машину сопровождения?
– Две машины, – предложил Захаров, – одна впереди, одна сзади, вы в середине.
– Четыре машины, – сказала Анна, – не выдумывайте. Точно, поеду вечером, так что имейте в виду, послезавтра не работает
