окутавший сознание, до него донесся удивленный голос Никеши:
– Эй, Тиктак! Ты чего, в натуре?
Джим не ответил, ибо провалился куда-то в шевелящуюся и вращающуюся темноту, гулко звенящую медными колоколами.
Сидоров потрогал его лоб:
– Горит, однако! Тиф…
– Откуда вы знаете? – встревоженно вскинулся Чернозадов.
– Видел… У меня в войну два брата от тифа померли.
Принялись стучать по решетке, звать конвой. Пришел старшина, спросил вежливо:
– Ну, чо колотитесь?
– Вот, у этого тиф! – хором ответили Сидоров и Чернозадов, показывая на Джима.
Страшина взглянул и вдохновенно изрек длинное сложносочиненное предложение, в котором приличными были только предлоги. Ну, ещё союзы.
– Пойду доложу. Ждите! – буркнул он, закончив композицию.
И ушел.
Старший лейтенант Васильев, начальник конвоя, сидел в штабном купе, расслабляясь перед отходом ко сну. Расслабление состояло из бутылки водки, уже наполовину опорожненной, банки свиной тушенки и жареной картошки с луком. Ну, и хлебушко, как же без него! Пить в одиночку, конечно, нехорошо, но с подчиненными пить вообще нельзя. Васильев налил себе ещё сто граммов в граненый стакан, задержал дыхание, покосился на новенькие погоны и грустно проглотил напиток одним глотком. Вот, ведь, скверная штука – жизнь! Год, всего год оставался до майорских погон, так угораздило же в марте потерять в Забайкалье целый вагон! Хитроумные зэки умудрились вскрыть пол, под вагоном пролезть до сцепки и отсоединить замок! А когда встревоженный незапланированной остановкой конвой соскочил в круговерть ночной метели, воры напали из-под вагона с заточками и положили всех шестерых. И ушли, как вода в пески…
Пропажа вагона обнаружилась только утром. Искали, конечно, только, где их искать в тайге? М-да, сорок два беглеца… Васильев чудом сам тогда на нары не угодил! Звезду сняли, эх! Накрылось майорство… Правда, начальником конвоя оставили – на такую важную должность любого-всякого не назначишь, тут преданность Партии нужна, неподкупность и практический опыт руководства.
– Смотри, старлей, – предупредил перед рейсом подполковник Жулябин, показывая огромный волосатый кулак, – Ежели опять обосрешься, то лично выведу тебя в чистое поле, поставлю мордой к стенке и пущу пулю в лоб! Чтоб никаких безобразий!
– Так точно, товарищ подполковник! Никаких безобразий!
«Ещё всего четверо суток – и на месте!» – прикидывал Васильев, прожевывая картошку с тушенкой, – «Слава Труду, никаких ЧП. Муха не проскочит, мышь не пролетит! То-есть, тьфу! Наоборот! Эхма! И спать хочется, и Родину жалко… Надо бы ночью пройтись по составу с внезапной проверкой…»
В дверь постучали. Проворно убрав компрометирующую командирский авторитет бутылку, старлей буркнул:
– Ну?!
Вошел старшина Убей-Конь, могучий сибиряк. Козырнул.
– Товарищ капитан… старший лейтенант!
