такого типа; ограничение это проистекает из того факта, что они не истинны, и кроме того, существует достаточное количество людей, знающих, что они не истинны. Если уж вы клянетесь в правдивости фактов, о которых мы точно знаем нечто совершенно обратное вашим клятвам, то как нам относиться к тем вашим утверждениям, которые основываются лишь на вашем мнении?
Скарборо[37] мог быть крепостью, но он не крепость. Так уж вышло, что я знаю, что Скарборо не крепость. Возможно, господин Морель[38] заслуживает всеобщего восхищения в Англии, но так уж вышло, что в Англии нет всеобщего восхищения господином Морелем. Русским вы можете сказать, что у нас им все восхищаются, но нам это говорить не надо. Мы его видели точно так же, как видели Скарборо. Вам следует думать перед тем, как говорить.
В-третьих, не следует настаивать, что вы – носители культуры, при помощи языка, доказывающего ровно обратное. Вы утверждаете, что выше любого из окружающих, поскольку нафаршированы остроумием и мудростью, которых хватило бы на весь мир. Но люди, якобы обладающие остроумием для целого мира, должны обладать хотя бы тем его количеством, которое можно показать в одном абзаце. Однако как же редко вам удается написать хотя бы пару строк и не впасть при этом в однообразие, или удержаться в рамках темы, или не утратить ясность, или не вступить в противоречие с самим собой, или попросту не потерять мысль! Если у вас есть чему нас учить – так учите сейчас. Если вы предполагаете обратить нас в вашу веру после того, как нас завоюете, то почему бы вам не попытаться обратить нас до завоевания?
Пока же нам трудно поверить в превосходство вашего образования из-за того, как вы пытаетесь его доказать. Если англичанин скажет: «Я не делаю не ошибок в английском, не я», – мы сможем понять смысл его высказывания, но вряд ли одобрим. Мы даже поймем, если он скажет: «Же парле французский язык, не пополам», – но это будет неубедительно. И когда вы говорите в вашем недавнем обращении к американцам, что германские державы пожертвовали при защите своей культуры много «красной жидкости», мы тоже понимаем вас, но должны заметить, что культурные люди не используют такие литературные обороты. И когда вы говорите, что бельгийцы столь невежественны, что думают, будто бы вы с ними расправились, хотя вы поступили наоборот – мы удивляемся лишь вашей нелепой уверенности в том, что поверят именно вам, хотя все поступят наоборот.
Например, когда вы хвастаетесь вашими достижениями в деле сожжения Венеции и выражаете ваше презрение к «туристам», мы не можем считать вас особенно культурными, поскольку ваша культура позволяет вам считать собор Святого Марка достоянием туристов, а не историков. Возможно, этого и недостаточно, чтобы сформировать к вам устойчиво негативное отношение – что ж, вы сами сделали все для саморазоблачения в документе, вами же и распространенном: «Основанием для признания того, что эти города с древностями и туристическими достопримечательностями являются
15 декабря 1914 г. этот морской курорт на побережье Северного моря был обстрелян германскими линейными крейсерами «Дерфингер» и «Фон дер Танн».
Эдмунд Дене Морель (1873-1924) – британский журналист, пацифист, обвинялся в германофильстве.
