мне этот импи. Думаю, кто-то предупредил зулусов о нашем приближении, и напасть они решили на нас, а вовсе не на тонга, с которыми у них мир. Мои кафры говорят, что обычно импи в эти края не заглядывают.
– Кто же мог их предупредить? – недоуменно произнес Марэ.
– Не знаю, минхеер. То ли дикари весточку послали, то ли Эрнанду Перейра постарался.
– Так и знал, Аллан, что вы обвините моего племянника! – сердито воскликнул Марэ.
– Я никого ни в чем не обвиняю, лишь говорю, что такое возможно. В любом случае, сегодня уже поздно двигаться на юг или на запад. С вашего позволения, я поразмыслю на ночлеге и попробую что-нибудь узнать у своих зулусов.
Той же ночью (точнее, утром) вопрос отпал сам собою, ибо когда я проснулся на рассвете, то различил в сумраке блеск копий. Нас окружил большой отряд зулусов, численностью, как выяснилось позднее, свыше двухсот воинов. Решив, что они, верные своей привычке, намереваются напасть с восходом солнца, я растолкал спутников. Марэ выскочил из фургона в ночной одежде, на бегу щелкая затвором ружья.
– Ради всего святого, не стреляйте! – взмолился я. – Нам не справиться с таким количеством туземцев. Попробуем уговорить по-хорошему.
Он все же попытался выстрелить, и ему бы это удалось, не кинься я на него и не выбей оружие из его рук. К тому времени к нам подошла фру Принслоо, являвшая собою, помнится, весьма величественное зрелище в своем, как она выражалась, спальном одеянии – ночном колпаке, сшитом из потертой шкуры шакала, и просторной накидке из меха выдры.
– Проклятый глупец! – крикнула она, обращаясь к Марэ. – Вы хотите, чтобы нам всем перерезали глотки? Ступай, Аллан, поговори с этими шварцелями[38], и будь ласков, словно уговариваешь дикого пса. У тебя язык хорошо подвешен, они тебя послушают.
– Иду, – ответил я. – Мне тоже кажется, что так будет лучше всего. Если не вернусь, скажите Мари, что я ее люблю.
Я поманил к себе вожака своих наемников, и мы вдвоем пошли к зулусскому полку, почти безоружные. Наша стоянка находилась на возвышенности, приблизительно в четверти мили от реки, а зулусский импи расположился внизу, в полутора сотнях ярдов от нас. Становилось все светлее, и с расстояния в пятьдесят шагов нас заметили. Прозвучала команда, несколько воинов устремились к нам: щиты прикрывали тела, копья были выставлены вперед.
– Мы погибли! – сдавленно прохрипел мой зулус.
Я разделял его уверенность, но решил, что все равно как погибать – лицом к врагу или от удара в спину.
Следует заметить, что я провел среди зулусов не так много времени, однако уже неплохо изъяснялся на нескольких наречиях, привычных для них. Более того, наняв кафров на берегах залива Делагоа, я часто с ними беседовал, освоил их язык, узнал обычаи и историю. Если коротко, я полагался на свое знание зулусского, хотя и понимал, что могу порой употреблять незнакомые туземцам слова.
В общем, я прокричал зулусам, что мы хотим узнать, зачем они пришли. Услышав
Черномазыми. – А. К.
