едва не сократили, как бы я…
– У меня краны текут третий месяц, и не работает выключатель в коридоре, – говорит она, кладёт голову на стол, задевая волосами сахар на блюдце, и начинает плакать.
– Некому починить краны? – говорю я, хотя знаю, что говорю не то и краны ни при чём.
– Ты не понял, – говорит она, сразу успокаиваясь.
Она уже садится в трамвай и, оборачиваясь ко мне, спрашивает:
– А почему ты всё-таки не вылетел своим рейсом?
– Не успел всё сделать.
– Твои дела тебя спасли, – говорит Тина.
– Счастливо, Тина, – говорю я.
Я не говорю, что удостоверение для неё я еле оформил, наврав с три короба. Я не говорю, что опоздал. Я не говорю, что она была похожа на Тину.
Я увидел её, когда она почти скрылась. Я ощутил, что она прошла, как чувствуешь по движению воздуха, что окно открылось, не видя окна.
Я пошёл вслед. Она шла быстро. В тёмном плаще и косынке. Я понимал, что Тина не может быть здесь, что она – там.
Узкий коридор-спуск, образованный задними стенами домов, соединил две улицы. Когда я вбежал в подворотню, то находился на самом верху и видел весь спуск. Он был безлюден. Она никуда не могла войти. Я спустился, вышел через вторую подворотню на противоположную улицу, прошёлся по ней, вернулся, поднялся к исходной точке и прошёл весь путь ещё раз медленно.
Когда я возвратился, я опоздал.
Я быстро всё уладил. Я вылетел на следующий день. Самолёт вне расписания и без рейса. (Фирма фрахтует, их люди закупают, потом отвозят и там продают). Перед вылетом я узнал, что самолёт разбился – обстрелян, все погибли. Самолёт без рейса и вне расписания летел с посадками – пятнадцать часов.
Я вернулся.
Я не был дома три дня. Дома всё, как раньше.
Три билета на оперу «кармен»
Рассказ
Посмотрела ему в глаза и невольно вспомнила фразу Ю. Можно было принимать её всерьёз или не принимать, но глаза у незнакомца были разноцветные. Но разве у обычных людей не бывают глаза разного цвета? Да и сомнительно, чтоб у тех… ну, у этих… короче, у них не было иных забот, как предлагать мне лишний билетик на оперу «Кармен» (на французском языке) стоимостью сто сорок гривен. Даже если бы они нашлись в моём кошельке, который я опять потеряла, у меня на этот вечер были другие планы. Так я ему и сказала.
– Планы можно изменить, в конце концов, – сказал он. – Если хотите пойти с кем-то, могу предложить и второй билетик, и даже третий. Предложить бесплатно.
«Без денег не значит бесплатно, – подумала я. – Новая разновидность ловеласов».
– Сомнительно, чтоб вы любили менять свои планы, поэтому отдаю без денег.
«Может, захочет, чтоб я продала кому-нибудь в театре какие-то вещи? Косметику, театральный бинокль, программки, а может, даже вечернее платье?»
У него не было ни портфеля, ни сумки, вообще ничего, даже папки. Только билеты.
Нет,
