день. Может быть, раз в жизни.
– Вам обеспечены все победы на всех конкурсах, – сказала я погодя, хотя ничего не понимала в искусстве.
– Если этого не случится… После него, – (он кивнул на портрет), – я не смогу заниматься поделками.
В мастерской было холодно. Я подошла к камину.
– Возможно, ты мне понадобишься – в дальнейшем. Если не сильно изменишься.
Я хотела сказать, что манекены не меняются, но не сказала.
Он работал до сумерек.
У камина я отогрелась.
Первый приз картина не получила.
«Нельзя оживить манекен. Это я во всём виновата». Лучше б я простояла всю свою жизнь в магазине на выставке. Или в закутке на последнем этаже. Или бы меня вообще не было.
– Вон отсюда, чёртова кукла, – тихо сказал он.
Если бы манекены были живые, я бы умерла.
Я не помню, как очутилась на пляже.
Что он сейчас делает?
Телефонная будка пуста. Я зашла. И вышла. Смотрительница пляжа надевала халат и наблюдала за мной. Я подошла.
– Очень нужно позвонить, – сказала я. – А деньги я потеряла.
Она молча застёгивала пуговицы.
– Если бы вы разрешили по служебному…
– Идём, – сказала она.
Я шла впереди. Мне хотелось стереть её взгляд со своего затылка.
Мы вошли.
Я набрала номер.
Долго никто не подходил.
Женский голос произнес «Алло».
Он сказал «Дай мне трубку» и сказал «Слушаю».
Мне удалось нажать на рычаг.
– Никого нет? – спросила смотрительница.
Я пошла к выходу, чувствуя её глаза на своих лопатках.
У выхода я остановилась.
– Ну всё, иди, у меня обед, – сказала она.
Идти было некуда.
– Прогуляйся по парку, а через часок зайди ко мне.
Я вышла.
В парке вдоль центральной аллеи стояли застеклённые стенды. Под стёклами были газеты. Из-под стекла на меня смотрела моя фотография, а под ней – крупными буквами: «Разыскивается…»
Я бросилась прочь от стендов.
«Возможно, смотрительница потому и позвала меня. Не всё ли равно?.. Чем раньше, тем лучше».
– В привокзальном кафе нужно мыть по утрам посуду и чистить картошку. Если хочешь, я замолвлю словечко, там меня знают. Ночевать можешь в служебке.
Я была слишком самонадеянна, когда твердила себе, что манекены не меняются. Всего за несколько дней на лице облупилась краска, кое-где выгорели волосы, а большой и указательный пальцы правой руки потемнели от картофеля. Даже улыбка стала не такая. А хуже всего был взгляд. Встреть он меня сейчас (нет, лучше не надо), ему бы не пришло в голову – писать с меня портрет на конкурс.
С каждым днём становилось жарче, и людей на пляже прибывало.
Под вечер я пошла прогуляться в парк.
