style="font-size:15px;"> Идея бросить немецкие знамена к Мавзолею Ленина также пришла в голову вождю. Об этом я читал в воспоминаниях начальника Оперативного управления Генштаба генерал-полковника Сергея Штеменко. Для этой церемонии из 900 тысяч солдат комиссия выбрала 200 наиболее представительных. Группе «бросальщиков» знамена выдали только в день проведения парада. Тренировались они с длинными деревянными стойками от армейских палаток. После парада все трофеи были переданы в фонды Центрального музея Вооруженных сил СССР. Ходила легенда, что сперва парад хотел принимать лично Сталин. Для этого он вроде бы даже начинал тренироваться в верховой езде, но упал с лошади и бросил эту затею. Командовал парадом маршал Рокоссовский на жеребце Полюс, а принимал парад маршал Константин Жуков на Кумире. Мы слушали по радио фрагменты трансляции этого парада Победы из Москвы. Телевидения в те времена не было и в помине. Иосиф Сталин наблюдал и принимал парад в мундире генералиссимуса. (К слову, кроме Сталина это высокое звание в России имели еще несколько его предшественников. Первыми русскими генералиссимусами царь Петр I назначил бояр Ромодановского и Шеина, командовавшего сухопутными войсками во время второго Азовского похода в 1696 году. Само звание Петр узаконил в воинском уставе только через 20 лет. В 1727 году, уже после смерти Петра I, титул генералиссимуса получил Александр Меншиков, с именем которого связаны многие победы над шведами. В 1740 году генералиссимусом Российской империи в результате дворцовых интриг стал Антон Ульрих Брауншвейгский, не имевший никаких особых военных заслуг, кроме разве что приглашения в Россию барона Мюнхгаузена. Пятый генералиссимус – Александр Суворов, который не проиграл ни одного сражения, – получил этот титул в 1799 году, незадолго до своей смерти.)
Итак, вся наша страна ликовала, оставшиеся в живых либо залечивали раны, либо с энтузиазмом принимались восстанавливать разрушенное хозяйство. В мои семь лет мне доверили пасти телят, за что я получил первую зарплату в виде трудодней, на которые в конце лета начисляли по 500–700 граммов жита или пшеницы и 30 копеек деньгами, которых на руки не выдавали, а погашали стоимость облигаций ежегодных государственных займов. Этих денег не хватало на выплату налога на землю и всё, что на ней росло. Налогом облагалось каждое фруктовое дерево (яблони, груши), коровы, поросята. В каждую семью приходил страховой агент и регистрировал наличие всякой живности и количество фруктовых деревьев в саду. Даже шкуру поросенка и теленка обязали сдавать государству за мизерную цену. Подавлялась всякая инициатива предпринимательства. Еще до начала войны мой отец, будучи механизатором и самоучкой-умельцем, смастерил агрегат для получения подсолнечного масла (олии). В трудные годы лихолетья, осенью, когда убирают урожай подсолнухов, мама решилась использовать эту самодельную маслобойню. Давили олию по ночам, чтобы не было лишних свидетелей. В такие ночи распространялся чудесный аромат свежежареных семечек. Однако шила в
