получила со своими сыновьями 28-метровую комнату в четырехкомнатной коммуналке на улице Петра Лаврова[40].
Комната, как вспоминает Г.М. Балашов, была полутемная, и хотя здесь текло с потолка, но это была своя комната.
Тут самое время сказать о главном в характере Анны Николаевны Гипси…
Мать Дмитрия Михайловича была образцом женской кротости, терпения и жертвенности.
Без ропота терпела она, еще востроносой девочкой, когда въехавшая в ее квартиру свекровь тщательно пересчитывала ложки, доставшиеся Анне Николаевне от родителей…
Без возражений приняла она диковинную фамилию, изобретенную чудаковатым супругом-футуристом, и не сменила ее, когда муж умер.
И не ради себя, а ради сыновей, столько лет она, одаренная художница, работала воспитательницей в детском саду.
О ее отношениях с Дмитрием Михайловичем мы уже говорили.
Она всегда защищала его, и даже когда Дмитрий Михайлович вырос, он продолжал искать и находил у нее защиту и помощь.
Но доброта Анны Николаевны распространялась и на других людей.
Анна Николаевна помогала всем, кто нуждался в помощи, и – такой силой обладала эта искренняя, душевная доброта! – что, обратным ходом, она помогла и самой Анне Николаевне в поиске выхода из сложного положения, в котором к тридцатилетнему юбилею оказался ее любимый Дюка.
Как мы уже говорили, пробуя свои силы в самых разных направлениях, Дмитрий Михайлович во второй половине пятидесятых годов начал определяться со своими интересами.
Более всего привлекала его работа в Пушкинском доме…
Но, как справедливо говорит в своих воспоминаниях Ю.К. Бегунов, «весь вопрос, как приложить свои силы? Это было особенно трудно в начале: кто поможет, кто будет руководить?».
Самому Юрию Константиновичу, который начал участвовать в работе семинаров, проводимых Пушкинским домом, еще на последних курсах университета, путь в аспирантуру был открыт.
Другое дело Балашов.
«Театраловедческое» образование, да еще и семилетней выдержки не очень котировалось в Пушкинском доме. И, конечно, как всегда, существенным препятствием становился и сам характер Балашова.
«Я сразу же нашел себе учителя – Д. С. Лихачева, – вспоминает Ю.К. Бегунов. – Что касается Дмитрия Михайловича Балашова, то у него таких знакомств не было, да и характер его был не из простых. Он плохо сходился с людьми, особенно, если эти люди почему-либо были ему не симпатичны. Он слишком чисто, высоконравственно относился к людям, планку ставил высоко… И любая фальшь ему была неприятна. И соответственно, отношение с нужными людьми не налаживались…»
Положение складывалось безвыходное, и тут Балашову помог случай…
Вернее – доброта его матери, Анны Николаевны, распространявшаяся и на других людей, хотя и самой ей, и родным сыновьям и внукам в эти годы
Теперь – улица Фурштатская, дом 34, кв. 14.
