смерти Лжедмитрия его белесую тень стали видеть в Кремле и в разных частях города. Москвичи уверяли, что «живой мертвец» бродит по Москве, чтобы наказать виновников. По слухам, видели его не раз и здесь, у палат его главного обидчика Василия Шуйского.
«Волки сухого оврага»
В конце XVII века эти места облюбовал сподвижник Петра I боярин Федор Алексеевич Головин, первый русский адмирал и первый кавалер ордена Андрея Первозванного. Он первым из бояр в угоду царю-новатору собственноручно срезал себе бороду. В середине XVIII века его имение купила только что овдовевшая княгиня Н. С. Щербатова. Вдова пожелала выстроить на месте деревянных хором Головиных уютную каменную усадьбу, парадный фасад который был обращен к Кремлю. После войны 1812 года новый владелец генерал Н. З. Хитрово спешно поворачивал особняк «лицом» к молодым бульварам, где уже разгуливала модная публика.
В 1823 году Н. З. Хитрово скупил соседние участки и добился разрешения властей построить крытый каменный рынок для торговли мясом и зеленью. За год площадь была очищена от ветхих строений и замощена. Как вдруг в 1826 году генерал умер. Наследники не пожелала заниматься рынком и вскоре там стихийно образовалась московская «биржа» труда – «стоянка» рабочего люда, где собирались в поисках поденного и сезонного заработка.
На Хитровку ехали рабочие из провинций – прямо с вокзала они маршировали сюда целыми артелями. Для этих рабочих сделали железный навес от дождя, под которым они проводили дни в ожидании удачи. Рано утром на Хитровку являлись подрядчики и уводили артели на работу, а вечером они снова возвращались под навес. Предложение превышало спрос, и у рабочей Хитровки оказался лишь один бич – безработица. Ушлые предприниматели выстроили на Хитровке ночлежные дома, носившие имена своих владельцев, устроили здесь притоны, игорные дома и кабаки. Все это беспощадно испортило некогда аристократическую местность, наводнив ее уголовным элементом.
На площади толпились тысячи оборванцев, сидели грязные торговки, звучно предлагая «собачью радость». Под вечер метались и галдели пьяные со своими «марухами». Не видя ничего перед собой, шатались нанюхавшиеся «марафету» кокаинисты всех возрастов. Среди них были малолетние проститутки и полуголые «огольцы» – их кавалеры. Ступенью выше стояли «поездошники», «фортачи», ловкие ребята, умеющие лазить в форточку, и «ширмачи», бесшумно лазившие по карманам у человека, «затырив» его в толпе. И по всей площади – нищие. Очевидцы вспоминали, как, спустившись по переулку, попадали «в шевелящуюся гнилую яму».
Страшные трущобы Хитровки десятки лет наводили ужас на москвичей. Здесь обитали тысячи оборванцев, воров всех мастей, нищих и сбежавших каторжников. То и дело в переулках и на самой площади поднимали трупы убитых и ограбленных донага. Но никто не рисковал пойти на помощь: раздетого и разутого голым пустят да еще изобьют за то, чтобы не лез, куда не следует. Каждую ночь в ночлежках Хитровки собиралось до 10 тысяч
