странное ощущение: мне почему-то казалось, кожа Финиры прохладная, как фарфоровая маска. Хорошо, что впечатление оказалось обманчиво – прикасаться к ней было приятно. А еще приятнее, что она не отшатнулась, не попыталась избежать моей внезапной ласки. И пусть лицо ее так и осталось бесстрастным, я подметил, как расширились зрачки в красивых, ярко-зеленых, как изумруды, глазах.
– Если ты не знаешь, что такое радость, как ты можешь научить меня чувствовать ее? – ответила Финира, и меня как пыльным мешком огрели по голове.
Я опустил руку, долго смотрел на Бездушную, понимая, что она права, как ни ужасно это звучит, потом без слов взял прохладные пальчики и повел дальше, во владения… Радости, да. Мы молча вышли из коридора на площадку ажурной витой лестницы, похожей на причудливое переплетение живых лиан с крупными бордовыми цветами, и начали неторопливо спускаться.
– Я знаю, что такое радость, – негромко заговорил я; настоятельная потребность донести до Финиры, что у меня получится, была сродни зуду, хотелось объяснить ей, что вдвоем мы справимся. – Я умею радоваться и с удовольствием это делаю, Нира. Это чудесное чувство, я уверен, ты и сама это скоро вспомнишь.
Да, вспомнит. Я намеренно использовал именно это слово, не веря, что Финира совсем не умеет испытывать чувства. Она просто забыла.
– А любовь? – Следующие слова Бездушной снова задели болезненные струны души. – Ты знаешь, что это такое?
Знаю ли? Какой очередной хороший вопрос, моя слишком проницательная девочка.
– Я любил своих родителей и до сих пор люблю папу, хотя мы редко видимся, – начал говорить я, глядя под ноги. – Люблю друзей – по-дружески, конечно, без всяких намеков. Да, Нира, наверное, я могу сказать, что знаю это чувство.
– А маму не любишь? – Такой немного детский, наивный вопрос, заданный ровным тоном, прозвучал странно, но уже почти привычно.
– Мама давно умерла. – Я пожал плечами. – Так что с печалью я тоже знаком, Нира. Спасибо, что сама решила обращаться ко мне на «ты», – неожиданно даже для самого себя поблагодарил я, покосившись на нее. – Мне приятно.
Кажется, я нащупал стиль общения, наиболее приемлемый сейчас, чтобы Финира лучше понимала, что и как ей делать, не спрашивая лишнего. Раз пока мы только в самом начале, будем отталкиваться от простых понятий на уровне «нравится – не нравится». С зеркалом вон как отлично сработало и с платьем тоже.
– А остальные? Ревность, злость? Ненависть? – Финира не собиралась оставлять меня в покое, похоже, вознамерившись до конца узнать, как у меня обстоит дело с чувствами.
Мы дошли до конца лестницы и остановились у двери, покрытой искусной резьбой, изображавшей разные сценки из жизни. Вот чья-то свадьба, вот рождение ребенка, а вот просто люди веселились на каком-то празднике. Можно было разглядеть мельчайшие детали, которые изобразил искусный резчик, хотя я склонялся к тому, что это магия, а не чьи-то руки. Уж слишком подробными были картинки.
– Давай
