рубашка, свитер, ботинки – все действительно было в приличном состоянии, во всяком случае на первый взгляд. Но этому не стоит доверять – я и сама на первый взгляд в приличном состоянии. Только внимательно рассмотрев вещи, я заметила наспех зашитые дырки и совсем уже неразличимые бурые пятна. Нет, я не могла носить этих вещей, они мне не нравятся. Ни одна женщина не наденет то, что ей не нравится. Эти шмотки подошли бы той, погибшей, с короткими черными волосами, это как раз в стиле ее бесшабашной и мгновенной смерти… Остановись, остановись, это твое воображение разыгралось. В последнее время я пользовалась им по поводу и без повода, катала его, как китайские шары в руках… Несколько оторванных пуговиц на рубашке, несколько спущенных петель на свитере, вырванный «язык» замка на джинсах… И никакого запаха, который бы выдал в них долгое присутствие человека. Вещи были абсолютно стерильны.
– Вы их в автоклаве выпаривали? – спросила я, оттягивая момент облачения.
– Вроде того, – равнодушно сказал капитан.
– А до этого?
– Проходили в качестве вещдоков.
Я сунула палец в дырку на рукаве свитера:
– Я это не надену.
– Ничего другого предложить не могу, – капитан начал терять терпение, – нету у нас денег вам новую одежонку справлять.
Я подчинилась. Ничего другого мне не оставалось. Я даже не стеснялась своего бледного, усохшего за время болезни тела. Только грудь победно возвышалась над этим кладбищем ребер и почти атрофированных мышц. Краем глаза я заметила, что капитан пристально посмотрел на меня, – черт возьми, вот и первая чисто мужская оценка. Капитаны, даже работники органов, – тоже люди, кто бы мог подумать… Взгляд его скользнул выше, и я пошла за ним как привязанная. Эта дорога привела меня к нескольким шрамам под ключицами – видимо, мою грудную клетку все-таки потрошили.
Так же как и голову…
– Не нужно на меня пялиться, – сказала я, прикрываясь рубашкой.
Он неожиданно покраснел:
– Я не пялюсь, с чего вы взяли? Тоже мне, царица Савская!..
– Здесь нет белья, – я наконец-то взяла себя в руки.
– О, черт! – Он досадливо сморщился. – Ладно, без белья обойдетесь. Не на прием едем.
– А куда?
– Увидите.
– Следственный эксперимент? – спросила я только для того, чтобы что-то спросить.
– Вы – моя сплошная головная боль, – глаза его заметались загнанными зверями. – Меньше будете знать – крепче заснете.
– Я и так сплю крепко. Спасибо.
Я медленно одевалась. Наверное, это можно было назвать одеванием только в первом приближении. Я примеряла на себя свою прошлую жизнь, но даже это не вызвало у меня никаких эмоций, кроме легкой тошноты. Впрочем, на тошноту я старалась не обращать внимания, в последнее время ее приступы мучили меня довольно часто. Но я старалась справиться с этим… Ничего другого не оставалось.
Рубашка и штаны болтались на мне как на палке – за время болезни я сильно сдала,
