было несколько скользких дел, каждое из которых неприятно пахло. У меня есть версии, и ты легко вписываешься в любую из них, уж прости. Думаю, если бы Олег был один, он бы смог уйти от кого угодно. Он классный водила… Был классным водилой, – поправился капитан. – Тебе только нужно сказать, кто преследовал вас.
Я устала. Я опустилась на мокрые камни эстакады и закрыла глаза.
– Я не знаю. Неужели вы не можете понять, что мне гораздо тяжелее, чем вам. И что в моей нынешней ситуации я предпочла бы участь вашего друга.
– Участь моего друга… Очень хорошо. Вот здесь вас и нашли, запаянных в груду металла. Он умер сразу. Та, другая, тоже умерла сразу. А вот тебе не повезло.
– Да. Я им завидую, – сейчас, здесь, посреди пустого шоссе, это было правдой.
– Вы действительно не узнаете этого места? – Его тупая настойчивость клонила меня в сон, несмотря на пронизывающий ночной холод.
– Нет. Я замерзла.
– Пойдемте в машину, там бутерброды и кофе, – бесцветным голосом сказал капитан, но остался стоять.
Не дожидаясь его, я отправилась к машине.
– Эй! – Он нагнал меня в два прыжка и, задыхаясь, бросил: – Я все равно не верю тебе. Даже если бы все врачи мира выстроились бы передо мной в очередь и начали бы убеждать меня белым стихом или каким-то там гребаным верлибром, что ты не знаешь, что творишь, и не помнишь, что творила, – я бы и тогда им не поверил…
– Белый стих и верлибр – одно и то же, – безразлично заметила я. Мне было совершенно все равно, что еще он мне скажет. – А вы – просто полный кретин. Даже странно, что я села в машину человека, который был вашим другом…
Я почувствовала его жесткие руки на своем затылке, они ухватили меня за шиворот, как нашкодившего щенка, с единственной целью – утопить меня в целях высшей справедливости.
– Не нужно испытывать милицейского терпения, – бросил он моему затылку. – Обычно это неважно заканчивается. А для тебя может кончиться совсем плохо.
– Отвезите меня обратно, – равнодушно ответила я. – Неужели вы не видите, что мне нечего вам сказать?
Он ослабил хватку, а потом и вовсе отпустил меня. Приступ ярости прошел так же внезапно, как и начался.
– Хорошо. Черт с тобой. Хорошо.
Мы вернулись к машине.
Водитель Виталик меланхолично крутил ручку настройки автомагнитолы – ни одна из радиостанций, похоже, не удовлетворяла его. Второй (кажется, его звали Вадимом) так же меланхолично жевал бутерброд с сыром. Оба с любопытством воззрились на нас.
– Ну что, шеф? – с развязной почтительностью промурлыкал Виталик, остановившись наконец на растрескавшемся от времени голосе Ива Монтана. – В порядке?
– В полном, – капитан поморщился. – Трогаем.
– Согласно утвержденному оперативному плану? – не унимался Виталик, скосив на меня прозрачный от дерзости взгляд.
– Согласно, – коротко ответил Лапицкий.
